Мертвый мир - Живые люди
Шрифт:
***
Многое осталось позади, где-то там, за спиной, куда сейчас я не могла даже обернуться, чтобы увидеть отголоски или отблески прошлого, недавно растворившегося. Ветер трепал слипшиеся и почерневшие от копоти или простой грязи волосы, все тело казалось уничтоженным и разбитым, но в то же время невероятно легким: эгоистичная мысль о том, что ты жив, бушевала внутри, исчезая лишь при появлении совести, упрекающей и страдающей.
Последние лучи солнца, окрашивающие верхушки сосен и елей, потрескавшийся асфальт пыльных дорог, блестящие и отполированные детали байка и воздушные облака в желто-оранжевые, местами кроваво-красные оттенки, с каждой милей становились менее яркими и тусклыми. В этих погибающих лучах, которые пропадут в скором времени
Я прижималась к Тэду, к его сутулой спине, будто боясь свалиться на резких поворотах, однако все это было самовнушением: издающий «кашляющие и пыхтящие» звуки байк двигался медленно, напоминая старика с кривой деревянной тростью. Я боялась упасть вовсе не со старого, местами проржавевшего коня – это было лишь аллегорией-, мой страх скрывался в падении в пучины отчаяния и сожаления. Мне было горестно от всего случившегося. И противно от самой себя.
Когда что-то внутри сжималось особенно сильно, я невольно цеплялась за края кожаной жилетки Тэда, будто веря, что его близость и его жизнь смогут удержать меня в равновесии. Мы были совсем рядом друг с другом, но казалось, что между нами прочная стена, не позволяющая ощутить мысли и чувства другого человека: я держалась за Крайтона, но не ощущала его присутствия – он смотрел вперед, будто надеясь на будущее, а я оказалась позади, словно застывая на одном месте, топча знакомую пожелтевшую траву.
Однако когда я задумалась о пути и маршруте, выбранном нами – тогда лучи солнца уже обратились в малиновые вспышки -, байк замедлился, издавая еще более жалкие и «хрипящие» звуки. Когда Крайтон стал на одну ногу, удерживая чахлого ржавого коня, я слезла с байка, тут же замечая в стороне, довольно далеко, знакомую машину, покинувшую порт Чикаго раньше нас. Я бы могла поторопиться туда, к остальным, замечая живые фигуры, но Тэд… его лицо что-то пыталось сказать.
– Я не надеюсь, что ты или кто-то другой поймете, но я слишком долго был плохим братом и человек вообще, испытывая чувство страха. – ветер утих несколько мгновений назад, опуская опавшие листья на дорогу или же покрытую травой землю. Казалось, даже солнце прекратило прятаться за линию горизонта, желая услышать этот сиплый голос. – Но я никогда вас не предавал.
Издалека, заметив наши силуэты посреди пыльной дороги, уже торопливо бежали Марко и Джин – если бы я могла видеть их лица, если бы их не так сильно осветляли блики огненного шара в космосе, то заметила бы радость, смешанную, однако, с бушующим разочарованием, схожим с штормящим морем. Но я не увидела этого, слишком была поглощена словами Тэда Крайтона.
– Я, черт, даже не знаю, что нужно говорить, хотя думал об этом всю дорогу… Слушай, Блэр, не сдавайся, не бросайся в крайности, не совершай тех ошибок, какие совершил я. Мы все были вместе очень долго, - бросая взгляд мне за спину, указывая, вероятно, на спешащих братьев, странным голосом продолжал мужчина с серо-голубыми глазами, покрытыми теперь слоем какого-то незнакомого чувства. Казалось, что все остальные уже видели в нем эту эмоцию, но, вероятно, я в тот раз пребывала в другом месте. – и я научил вас всему, что знал сам, поэтому мне хочется верить, что вы будете в порядке, даже теперь.
В голове моей было пусто, будто после ядерного взрыва, уничтожившего планету и ее население – казалось, в мозгу произошел свой собственный апокалипсис. Что-то внутри спешило задать вопрос, но губы попросту не шевелились, да и рот не открывался – сознание словно оттягивало роковой момент.
– Билл был отличным человеком, все, кого я знал и совершенно точно сохраню в памяти до момента смерти, были отличными людьми, но тебе стоит всегда держать при себе этот пистолет: кажется, он был моим первым оружие после восстания мертвых… - я отлично понимала, что теперь последует нечто разрушительное и убивающее, поэтому, наверное, почувствовала,
– Тэд… - я всё поняла, всё до последнего, поэтому резко и рвано бросилась к этому человеку, будто упиваясь последними моментами его близости. Мы оба знали, что и Эмма, и Рикки мертвы, но Крайтон, на самом деле, был слишком хорошим человеком, чтобы просто забыть о них, не попытавшись что-либо сделать.
– Прощай, - он уже был мертв для меня, я уже обнимала мертвеца. – Выживи, и не позволяй кому-либо изменить себя, - будто чувствуя, как его собственное сердце разрывается на части от подобного, Тэд прижал меня к себе со всей силы, желая сохранить эти объятия до последнего. След прощального, еле ощутимого поцелуя остался на лбу, а ноги мои начали подкашиваться. Наверное, в тот самый момент Тэд отстранился, вновь пытаясь оживить ржавого коня.
Все в Тэде: его лицо, его теперь плохо скрываемые чувства, его резкие движения и подрагивающие от накатывающей огромными волнами тоски-говорило, что он не хочет делать того, что сейчас делает. Мне хотелось крикнуть: «Так не делай, если не хочешь!», но сама я тоже понимала, что все намного сложнее… Чувства человеческого существа куда более мотивирующие, чем чьи-либо слова и уговоры. Крайтон не хотел уезжать, но и не мог остаться. Это было точкой невозврата.
Байк сорвался с места, а этот жест: поднятая вверх рука даже не обернувшегося назад мужчины – заставили меня упасть на колени-однако не чувствуя боли -, сгибаясь пополам и закрывая собственный рот, не позволяя крику вырваться из легких, делая чувства Крайтона еще более тягостными. Даже если бы я закричала, если бы попросила вернуться, он бы не остановился… слишком тяжелый долг или же обязанности вели его туда, куда вели. Тэд Крайтон отправлялся умереть. Этот его жест и отвернутая голова – будто он не хотел, чтобы кто-то увидел слез - всё это было безмолвным прощанием навсегда. Вопрос этой точки невозврата, полностью закрашенной черным цветом, на луче жизни оставался только один: кто из нас умрет первым?
Я продолжала зажимать рот руками, чтобы не кричать. Мой лоб ударился об асфальт, а я ощутила, как подрагивает земля от колес байка, но с каждой секундой эта дрожь становилась все менее отчетливой и слышимой. Я ощутила, как мимо пронесся Джин, вероятно, до ужаса удивленный, но уже все понимающий, услышала его сбивчивое дыхание и, кажется, скатывающиеся по щекам слезы. Все еще закрывая рот, я подняла глаза на шоссе, чей конец исчезал где-то в свете огненного шара. Я увидела и запомнила только растворяющийся силуэт уже мертвого Тэда Крайтона и Кловер, что махала мне рукой, печально улыбаясь. Она стояла совсем близко, но была так далека, что, протянув руку, я бы никогда не достала и края ее одежды. А потом, не открывая глаз, она развернулась и поторопилась за Тэдом, будто говоря, что присмотрит за ним.
– Тэд! Вернись! Остановись! – а Джин всё бежал по дороге, даже не замечая, как слабы его ноги, то и дело содрогающиеся от очередного шага. Он бежал, а я видела его страдания и понимала, что это очень сложно: передать слова мужчины с серо-голубыми глазами. Очередные шаги, будто сделанные из последних сил, растворившийся звук байка и силуэт Тэда, и Джин повалился на асфальт, пытаясь словно царапать его разрезанными и огрубевшими кончиками пальцев. Теперь я зажимала собственный рот, чтобы не кричать от боли друга…
Этот закат, меняющий цвета, окрашивающий весь мир в золотистые оттенки, пронзающий облака и, кажется, небо… Всё это, всё, что сейчас вокруг…нас больше нет. Лучи уходящего солнца уничтожат и развеют прахом не только этот день, но и нас самих. Нас теперь не останется. Мы мертвы полностью, как если бы мертвецы не могли воскрешаться. Мы, на самом деле, погибли в том же огне, поглотившем порт, - то, что мы видим, является простейшей игрой сознания, не желающего окончательно погибнуть. Если бы вы только понимали, если бы хоть кто-то ощущал, что ощущаем мы…