Меря и Ростовское княжество. Очерки из истории Ростово-Суздальской земли

Корсаков Дмитрий

В основании религиозных верований черемис, как и у мордвы, лежит дуализм, который не развился вполне, не определился окончательно. Вся мифология черемис вообще лишена определенности и строгой системы, что зависит не от молодости этой мифологии, а от народного характера черемис, склада их миросозерцания. Миросозерцание черемис отличается отсутствием идеализма и поэзии и господством сухого практицизма, далекого от всего, не относящегося к обыденной жизни. Таким сухим практицизмом проникнута у черемис и мифология – это первоначальное выражение народного духа. Догматизм занимает в ней последнее место, на первом плане стоят обряд, жертва как средство получить от божества то или другое благо, защиту от той или другой беды. В настоящем своем развитии религия черемис представляет политеизм, при смутном представлении божеств и их иерархической зависимости друг от друга и при утилитарном к ним

отношении. Период первоначального фетишизма уже миновал, но следы его видны в священном значении леса вообще и березы и рябины в частности.

Во главе дуалистической религии черемис стоят два божества, представители доброго и злого начала: Кого-Юма и Кереметь. Представление о первом крайне смутно и грубо, о втором гораздо определеннее и, так сказать, развитее, потому что Кереметь, как представитель злого начала, гораздо популярнее доброго божества у полудикого черемиса, для которого горе и нужда в жизни встречаются чаще, чем радость и наслаждение. Представление Кого-Юмы, по справедливому замечанию П. В. Знаменского, явилось только как неизбежный результат обобщения при сопоставлении разных отдельных божеств. Этих божеств мужского и женского рода, юм и авявлян (матерей) группируется около Кого-Юмы значительное количество: первых – более двадцати, вторых – до дюжины. Большинство юм и авявлян является богами – покровителями лесов, хлебов, пчеловодства и скотоводства, – самых необходимых предметов существования и довольства полудикого человека; весьма небольшая часть приходится на силы и явления физические вообще, и только два божества имеют своей специальностью охранение собственно человека. Одно божество судьбы и одно спасающее от поклепов, напраслин и доносов. Кереметей тоже несколько. Они не имеют, как юмы, специальных областей своего ведения, а приурочены к определенным местностям: оврагу, камню, лесу, озеру, болоту, к которым и ходят на моления им⁶⁵. Около юм и кереметей группируются сонмы духов добрых (сакчи) и злых (шайтаны и вадыши). Особенным почитанием пользуются вадыши, имеющие значение местных героев-злодеев, к которым обращаются люди после смерти, желая сделать своим собратьям что-нибудь недоброе.

Существенная сторона обрядового культа заключается в жертвоприношениях, которые разделяются на частные и общественные. Совершает жертвоприношение в первом случае глава семейства или кто-либо из его родственников и друзей, а во втором мужан (ворожей, знахарь), сохранивший у луговых черемис значение жреца – карта. В жертву приносятся домашние животные (преимущественно коровы), мучные лепешки и пиво; местом жертвоприношения бывает лес. Жертвоприношение у черемис не есть выражение благоговейного чувства перед божеством, а приносится из практического расчета, для получения необходимых благ или изгнания бед и напастей; жертва нужна божеству в смысле еды; оно, как и человек, не может существовать без пищи. Поэтому от всех приносимых в жертву животных и яств часть идет божеству; эта часть или бросается в чистое место, или сжигается на огне.

Мужан, имевший прежде значение жреца, сохранил в настоящее время только характер ворожника, знахаря. Он пользуется большим почетом у черемис, и вещая его сила проявляется, главным образом, в двух видах: во снах его, имеющих пророческое значение, и в бесновании, которому он подвергается в каждое новолуние. Обязанности мужана, кроме совершения жертвоприношений, заключаются: в назначении времени и местности для общественного богослужения, в лечении людей и животных, в гаданиях (преимущественно по игле и по деньгам), в соединении брачующихся и в наречении имени новорожденному младенцу.

Праздники, в которых, несомненно, кроются следы глубокого язычества, у горных черемис мало-помалу забываются и приурочиваются к праздникам православно-христианским. Священным днем считается пятница, так же как и у мордвы. Земледельческие праздники, еще сохранившиеся у луговых черемис, как, например, праздник пашни и празднество после унавожения полей, не существуют больше у черемис горных. У них сохранился только один из этих праздников – осенний: Шишгам-Эш, существующий у луговых черемис под именем Кишлян-Парем, в честь окончания полевых работ, празднуемый 8 ноября. Остальные прививки горных черемис приурочены к нашим. Праздник овец совершается между Новым годом и Крещением; праздник урожая

льна на Масленице. Три так называемые Канма совершаются черемисами в конце Великого поста. Первый канм, состоящий в изгнании шайтанов, совпадает с нашей Лазаревой Субботой, а два другие, в воспоминание умерших родителей, совершаются в среду и четверг на страстной неделе. Родителей черемисы вспоминают только для того, чтобы умилостивить их и оградить себя от посещения покойников, которых они страшно боятся. Кроме родителей, никаких родственников, более дальних, они не поминают. Представления о загробной жизни у черемис развиты достаточно слабо. Она представляется им подобием, или, лучше сказать, повторением настоящей. Существует у них, правда, смутное понятие о различии рая от ада, но первый есть земная жизнь в полном довольстве, а второй является в виде котла с кипящей смолой. Через котел положена жердь, по которой адский судья проводит умерших. Грешник сваливается в кипящую смолу, а праведник проходит по жерди благополучно. Но смерть есть дело Керемети, поэтому черемисы чувствуют страх перед покойником и не посещают могил.

Несмотря на такую неопределенность религиозных верований, черемис сильно привязан к своей религии. «Нашу веру кончат – нас кончат», – говорит он, как бы предчувствуя, что с вырубкой лесов и с поселением среди них русских чудское-черемисское язычество уничтожается вместе с самой народностью, уступая место более развитому племени великорусскому.

Что касается до быта черемис, то он и в настоящее время не возвышается над примитивным бытом звероловным. Этот быт преобладает у черемисы луговой, тогда как у горной развиваются более высокие бытовые фазы – земледельческая и промышленная. Тихий, загнанный и боязливый черемис луговой стороны Волги идеалом жизни считает спокойное пребывание в своем дорогом лесу, охоту на медведя и волка, занятия пчеловодством и рыболовством. Даже крепкий семейный быт у него не сложился. Положение женщины весьма низко, а отношение ее к мужчинам не определяется строгими границами супружеской верности, так что сожительство черемисской женщины с посторонними в отсутствие мужа считается как бы за необходимый обычай⁶⁶.

Почти такими же чертами рисует нам религию и быт черемис наблюдательный иностранный путешественник Олеарий, проехавший по Волге в первой половине XVII в. Примитивно-грубой, неразвитой является эта религия, со слабыми представлениями о верховном существе, вся заключенная в обрядово-жертвенную форму (Олеарий говорит, что черемисы не верят в загробную жизнь). О быте их он говорит: «Живут черемисы по обеим сторонам Волги, большей частью не в домах, а в дрянных лачужках, питаются своим скотом, медом и дичью, отлично стреляют из лука и приучают к тому детей с малолетства. Это коварный, хищнический и колдовству преданный народ», – заключает Олеарий⁶⁷.

Не зная ни мордовского, ни черемисского языка, мы, к сожалению, ничего не можем сказать о степени соотношения этих языков с языком мери, которое, по всей вероятности, существовало. Язык есть главнейшее и самое определенное выражение народности, и более точное изучение языков мордовского и черемисского и сравнительное изучение финских наречий вообще, несомненно, приведут к любопытным выводам относительно языка мери.

Приняв предположения о возможности ближайшего сродства и связи мордвы и черемис с мерею за достоверные, мы можем допустить аналогию относительно быта и религии этих существующих народов с бытом и религией не существующего в настоящее время народца – мери. Какие же данные дают нам для этой аналогии выводы из совокупного рассмотрения мордвы и черемис? Данные эти сводятся к следующему:

1) мордва и черемисы преимущественно занимались охотой, звероловством и пчеловодством, промыслами самыми естественными в их лесистой местности;

2) мордва и черемисы долго были племенами воинственными и стойко отражали вторжения к себе чужеземцев. Этот воинственный дух замечают в них свидетельства XVI и XVII в.;

3) мордва и черемисы с течением времени подпали под влияние великорусского племени, и теряют постепенно свой племенной тип;

4) мордва и черемисы очень привержены к своей религии, которая, несмотря на их русификацию в настоящее время, может быть восстановлена в главных чертах;

5) религия эта основанием своим имеет дуализм;

6) иерархия богов не отличается стройностью и ясностью, и персонификация божеств не достигает строгой определенности;

7) религиозные верования вообще, бедные поэтическими представлениями, отличаются практицизмом, преобладанием обряда над догмой. Главнейшим проявлением обрядового культа является жертвоприношение;

8) в теперешних религиозных верованиях мордвы и черемис заметны следы фетишизма, первоначальный период которого уже для них миновал;