Мессии, лжемессии и толпа

Антонян Юрий Миронович

Как и религия, тоталитаризм активно и целенаправленно насаждает фанатизм, и люди, охваченные им, исповедуют по существу культ тотема, который представляется им вполне рациональной системой. Но очень важно отметить, что тоталитаризм осуществляет возврат к более древним, а не современным верованиям. Можно ли поэтому считать, что последние препятствуют подобному возвращению? В определенной степени это так, и, по-видимому, по данной причине также фашизм и большевизм неумолимо боролись с христианством. Однако верно и то, что, с одной стороны, сами современные религии неизменно сохраняли частицы прошлых верований, для многих из которых нынешние церковные постулаты и ритуалы иногда выступают лишь в качестве внешнего обрамления. С другой стороны, и в ныне господствующих теистических системах

сохраняется достаточно сильный авторитаризм, требующий полного и безоговорочного растворения личности в вере. Так, согласно евангелисту Луке, Иисус говорил: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены, и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Лк., 14:26).

Разумеется, это не единственный в Библии образец отношения к близким и к самому себе, в ней можно найти прямо противоположные призывы любить, и такие противоречия в общем-то неудивительны в столь крупной книге, написанной разными авторами и в разные эпохи. С. Кьеркегор трактует слова Луки как требование реализации абсолютного долга перед богом и к тому же рассматривает эти слова как парадокс. Абсолютный долг может привести к тому, что запрещает этика, но он никоим образом не может привести рыцаря веры к тому, чтобы отказаться от любви. Можно сказать, что здесь в завуалированной форме содержится пожелание любить мать, отца и других близких, и только в этом случае жертва любящего будет угодна богу. В этом Кьеркегор усматривает параллель с Авраамом и Исааком: последний только в том случае годится в качестве жертвы, если он любим отцом.

Кьеркегор предлагает сугубо богословское понимание призыва Луки. Однако вполне возможны и иные его толкования, в первую очередь действительный отказ от родных и близких и безоглядная передача наиболее чтимых ценностей божеству, а при тоталитаризме — вождю, государству, системе, которые обычно сливаются в единое грозное целое. Полное и безоговорочное подчинение этому исполину (богу в том числе) означает, что ради него человек может и должен предать самых любимых и дорогих, пожертвовать и свою жизнь. Ничего лучшего тоталитарный режим не может и пожелать себе. Вождь, венчающий систему, всегда жаждет жертв, приносимых с такой радостью. Более того, ему часто кажется, что их еще мало, потому что еще не насытилась его некрофильская натура, а поэтому совершаются новые убийства, творятся новые беззакония и жестокости, которые затмевают предыдущие. Многие из них внешне кажутся бессмысленными и ненужными, но в действительности они подчинены внутренней железной логике — устрашения и вместе с тем умилостивления тех сил, которые безжалостной рукой управляют людьми, сил, которые олицетворены в системе и в вождях. Это массовое уничтожение людей и духовных ценностей можно представить себе и как жертвоприношение.

Вождизм в современном тоталитарном обществе имеет свою структуру, строгую и продуманную.

Прежде всего, всю систему власти венчает верховный вождь, который может быть полным ничтожеством, но «по должности» всегда получает положенную ему дозу фимиама. Очень часто его действительные функции внешне как бы не связаны с официальным постом. Вслед за ним идут руководители помельче, но все они вожди и составляют элементы единой системы вождизма, т. е. все эти лица, обладающие неограниченной властью в пределах, определенных сверху, причем они никогда не избираются, а всегда назначаются. Вождизм — это не только один высший вождь, но и система вождей. Правда, нижестоящие вожди не обладают той силой и властью, что верховный, но и они способны навести трепет.

При всепоглощающем и всеохватывающем вождизме коммунистического общества Ленин и Сталин были наделены таким атрибутом, как бессмертие. Помещение их в мавзолей есть не что иное, как попытка сохранить «живых» богов и увековечить их культ. Вся связанная с этим довольно сложная и красочная атрибутика, многочисленные и людные церемонии, почетная охрана, постоянное возложение венков, тысячные очереди «жаждущих узреть» и т. д. — все направлено на вековечное торжество этих «богов» (правда, одному удалось пролежать там недолго) и их учения.

Стремление сохранить среди живых тела умерших не представляет собой ничего нового. Так же поступали в древности, и так делают современные дикари, если предметом

их поклонения являются, например, предки и духи предков. В этом случае стараются в более или менее сохранном виде оставить себе тела покойников. Русский путешественник Д. Альбертис, странствуя в XIX в. по Австралии, сделал следующую запись: «В то время как в местах, посещаемых европейцами, туземцы обыкновенно предают покойников погребению, в более отдаленных местечках их сохраняют в бальзамированном или, вернее, в высушенном состоянии внутри хижины. Мне показали один такой труп, висевший на лестнице посередине хижины. В полутьме, царствовавшей в помещении, глаза усопшего, искусно раскрашенные, казались живыми. Грудь его была украшена ожерельем, а руки и ноги — браслетами из раковин, на голове находилась корона, сплетенная из сухих трав и раскрашенная в яркие цвета. От времени до времени мумию раскрашивают красной известью в смеси с маслом из кокосовых орехов».

Не правда ли, это описание нам кое-что напоминает? Но дикарское отношение к покойникам содержит в себе и определенную надежду на то, что жизнь не кончается со смертью, хотя, конечно, древние австралийцы не смогли бы объяснить, как это может быть.

Как и в любой развитой системе верований, в коммунизме (большевизме) существовали первостепенные высшие боги — Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, но среди них верховным божеством, во всяком случае в СССР, следует признать Ленина, но в конце XX — начале XXI в. уверенно «победил» Сталин, ставший теперь кумиром толпы. Точно так же, как это было в древности и в Средние века, любое посягательство на этих богов, их хуление, неуважение или пренебрежение к ним, сомнение в их мудрости преследовались очень строго, вплоть до смертной казни. Иначе и не могло быть, поскольку покушение на вождя есть сотрясение системы.

В коммунистическом пантеоне имелись боги помельче (Дзержинский, Свердлов, Киров и др.), причем на соответствующий пьедестал старались возводить тех, кто рано сошел с исторической арены и по этой причине не мог составить конкуренцию нынешнему вождю.

Важная задача вождей всех рангов и уровней — поддержание культа главного вождя, принципов и системы вождизма как непременных условий их собственного существования. Такой же заботой обеспечиваются ритуалы и символика, важность которых трудно переоценить. Верховный вождь воспевается даже в тех случаях, когда он представляет собой полную серость (Брежнев, Черненко) и это не составляет тайны ни для кого.

Вообще, что такое вождь? В самом этом слове определенно заложено нечто доисторическое. Оно относимо к тем отдаленнейшим временам, когда предводитель (лидер) возглавлял еще не оформившееся государство с его нечеткой структурой, неразделенными ветвями власти, без регулярной армии, налаженного учета населения, признанными границами, а еще раньше — племя, род, общину, народность без упомянутых выше тех атрибутов государства, которые характерны для поздних этапов развития человечества. Именно на этих поздних этапах появляются короли, императоры, цари, владетельные князья, еще позже — президенты, премьер-министры и т. д. Вот почему для нетоталитарного сознания «вождь» звучит как «предводитель» или даже «главарь». Французский король Людовик XIV или русский царь Александр I были бы, наверное, оскорблены, если их назвали бы вождями. Однако Гитлер и Сталин, Ким Ир Сен и Мао Цзэдун, Кастро и Каддафи как раз так себя именовали.

Современный деспотический вождь и вся система вождизма не могут, как известно, функционировать без мифа (мифологизирования), поэтому прилагают все усилия, чтобы сформировать, развивать и поддерживать его. А. Буллок, известный английский историк, справедливо писал, что никто не относился к «мифу Гитлера» с такой серьезностью, как сам Гитлер, равно озабоченный и тем, как миф внедряется в сознание народа, и тем, какова была реакция народа на распространяемую легенду. Прежде чем принять какое-либо решение, он тщательно оценивал, как оно могло повлиять на общественное мнение, как могло отразиться на образе «фюрера». Для старой гвардии, более молодых активистов партии и СС именно в фигуре Гитлера, которую они продолжали видеть в мифическом свете, воплощалась сокровенная «идея нацизма». Точно такие же или почти такие же явления наблюдались и в культе личности Сталина.