Мессии, лжемессии и толпа
Шрифт:
Я упоминаю о каннибализме некоторых современных тоталитарных правителей потому, что их каннибализм имеет немало общего с некрофилией, хотя среди дикарей-людоедов наверняка встречались жизнелюбы. Общее же заключается в том, что, съедая части человеческого тела, которые якобы обладают положительными качествами, каннибал заимствует их у смерти, вступая таким способом с ней в определенные отношения. Вместе с тем он, конечно, заботится и о своем будущем, поскольку желает приобрести или усилить в себе какие-то особо ценные качества. В качестве гипотезы можно предположить, что асексуальная некрофилия, которую мы наблюдаем у Гитлера и Сталина, есть психологический эквивалент каннибализма, причем этот эквивалент образовался под
Людоеды Бокасса и Амин, которые жили в традиционном обществе, но в окружении цивилизованного мира, должны быть отнесены к некрофилам и потому, что организовали в своих странах массовое уничтожение людей. То, что они съедали людей, может быть расценено и как попытка возвращения в первобытное, примитивное общество.
Некрофилом был палач камбоджийского народа Пол Пот. Этот напичканный коммунистическими идеями диктатор не только организовывал массовые убийства, но и сам участвовал в них.
Разумеется, некрофилами были не только современные тоталитарные вожди. К ним могут быть отнесены римские императоры Калигула, Клавдий, Нерон, древнеиудейский царь Ирод (ему приписывается избиение младенцев в целях убийства только что родившегося Иисуса Христа), «наш» Иван Грозный, которого В. О. Ключевский назвал бешеным зверем, превратившим свое царствование в оргию жестокости, убийств и похоти, и многие другие в разных странах и в разные эпохи. Можно обоснованно считать, что и эти исторические персонажи были порождением теневой части коллективного бессознательного. Но это только гипотеза, для подтверждения которой необходим обстоятельный анализ их личности и поведения в соотнесении с эпохой, когда они жили.
Некрофилия не может не переплетаться со смертью, ибо смерть, уничтожение, небытие есть логическое следствие некрофилии. Некрофильный человек должен быть не просто жестоким и беспощадным, он должен эмоционально и рационально принимать смерть и страдание, относиться к ним как к чему-то обыденно простому и, разумеется, без всякого уважения к жизни, не говоря уже о достоинстве личности. Поэтому в тоталитарном государстве процветает античеловеческий культ страдания и смерти, который постоянно насаждается везде, но особенно активно среди молодежи, в школе путем изучения соответствующей художественной литературы и фальсифицированной истории, прежде всего отечественной, иной идеологической обработки, в том числе с помощью наглядной агитации.
Например, в советских школах, во дворцах (домах) и парках пионеров и школьников были установлены красочные стенды, повествующие о подвигах пионеров-героев. Все они без исключения погибали смертью храбрых — на войне, в борьбе с кулаками и просто бандитами. Нет возможности перечислить все фильмы, книги, пьесы, картины, скульптуры, музыкальные произведения, прославляющие страдание и смерть. В нашей стране этот лейтмотив прозвучал еще на заре большевистского эксперимента.
Действительно, за ценой не постояли, заплатив за победу многими миллионами жизней. Официальная коммунистическая идеологическая машина очень любила кощунственно похваляться, что в последней войне мы смогли потерять 30 млн человек.
Другой излюбленный прием насаждения культа смерти — прославление лиц, отличающихся кровожадностью (Ивана Грозного, Петра Первого, в Новейшее время — Берия и Сталина, названного «успешным менеджером»), либо тех, кто совершил отдельные жестокие поступки, например террористические акты.
Вождь есть высшая власть, ее наиболее полное
Примерно те же механизмы лежат в сокрытии фактов землетрясений и других природных катаклизмов: помимо желания скрыть, что потерпевшим оказывается явно недостаточная помощь, здесь действует другой мощный фактор — нежелание признать, что катастрофа произошла помимо воли вождя и без его ведома, что он был бессилен ее предотвратить. Отсюда глубокое и радикальное искажение реальности — не только у вождя, власти вообще и ее представителей, но и у рядовых людей. У последних это психологическая защита, при которой человек искренне, а иногда и без остатка начинает верить в то, во что ни в коем случае нельзя верить, и по той причине, что самого предмета веры в действительности не существует, и по той причине, что это аморально, и т. д.
На эту веру рассчитывает власть, но она, к сожалению, нужна и личности, что, собственно, и эксплуатируется властью, которая крайне заинтересована в том, чтобы тоталитарная мифология поглощалась населением без остатка, более того — с благодарностью и добровольно. Здесь власть и вождь достигают обычно больших успехов, поскольку соавтором мифов выступают сами массы, которым эти мифы понятнее и психологически ближе, чем сложные конструкции, творимые учеными или просто умными и проницательными людьми. Обыватель «ложится» в миф, как в лоно матери, и это одно из наиболее важных объяснений того, что тоталитарные мифы могут надолго пережить время своего рождения и расцвета, что мы и видим сейчас.
Вот почему так трудно убедить толпу, так называемый простой народ, в том, что вчерашние идолы — это преступники, некрофилы, которые, подобно «простым» убийцам, получали психологическое удовлетворение от того, что они постоянно убивали. То, что ни Сталин, ни Гитлер сами, по-видимому, не обагрили свои руки кровью, ничего не меняет, поскольку они были организаторами этих преступлений. Тоталитарное государство и его главу отличает паранойяльное, явное или скрытое ощущение постоянной, непреходящей угрозы от внешних и внутренних врагов. Отсюда агрессивность таких государств, непрерывная военная пропаганда, огромный карательный и разведывательный аппарат, повышенная подозрительность и призывы к бдительности, поиск «врагов» и, конечно, выявление их, кровавые репрессии. Важно заметить, что подобное паранойяльное ожидание агрессии характерно и для подавляющего большинства обычных убийц, которые совершают преступления, поскольку все время ждут нападения и таким способом защищают себя.
Все или почти все деспоты отличались названной паранойяльной чертой. Имеющиеся об этих правителях сведения говорят о типичности для них таких черт, как повышенная тревожность и страх смерти, подозрительность, мнительность, уязвимость в межличностных отношениях, мелкая мстительность и злобность, застреваемость переживаний и эмоций, они злопамятны, долго копят и помнят обиды, подлинные или мнимые, вновь и вновь переживают их.
Страх у тиранов как фундаментальное качество их личности отмечают многие историки. Гай Светоний Транквилл об одном из самых свирепых диктаторов в истории человечества, Калигуле, писал: