Мессии, лжемессии и толпа
Шрифт:
Так, непогрешимость, святость и доброта в действительности оказываются неумолимой жестокостью и свирепостью, грязным развратом и полным забвением нравственных ценностей, мудрость и прозорливость — элементарной безграмотностью и неумением адекватно оценивать реальность, прогнозировать будущее и т. д. Однако проблема здесь отнюдь не в наличии или отсутствии каких-то качеств, а, повторяю, в обожествлении правителя путем приписывания ему необходимых для этого качеств в целях полного подавления других и тиранического правления.
Предтечи обожествленного вождя или правителя можно найти в древних деспотиях. Обожествление, например, древнеегипетского фараона требовало, чтобы и он сам был совершенным во всех отношениях: непобедимым в битвах, всезнающим, справедливым администратором с безукоризненным здоровьем. Всякая
Обожествление вождя встречается у народов, стоящих на примитивном уровне развития. Этнологи отмечают, что в доколониальный период истории Африки возник культ личности социального лидера, и в первую очередь верховного вождя, который был тесно связан с такими идеологическими представлениями, как культ предков и магия. В результате эти лидеры наделялись сверхъестественными способностями влиять на судьбы людей и тем самым получили возможность оказывать сильное психологическое воздействие на поведение подчиненных членов управляемой им страны.
Современный вождь-тиран — это не человекобог или богочеловек, как его понимали древние люди, видевшие в них, как справедливо отмечает Д. Д. Фрезер, лишь более высокую степень присутствия тех же самых сверхъестественных способностей, которые он без малейших угрызений совести присваивает себе. Маленький человечек, человек толпы, обыватель даже не смеет предположить, что у него могут быть такие же способности или качества, которые есть у вождя современного тоталитарного государства. Это тем более верно, что в таких государствах боги отцов (например, Христос) давно предаются поруганию. Вождь для человечка толпы — это нечто среднее между богом и могущественным волшебником. При всех условиях это сверхчеловек, он воплощение тех вожделений, которые обыватель весьма смутно ощущал в себе. То, что многие сверхчеловеки вышли из низших слоев общества, не только не отталкивало толпу, а сближало с ней — ведь и она в основном состояла из людей низкого ранга. Впрочем, и в древности некоторые боги относились к этому рангу. Так, в Индии один бог начал свою земную жизнь в качестве отбельщика хлопка, а Христос был сыном плотника.
Естественно, что в современном демократическом обществе такое абсолютно немыслимо. Обожествленный же образ правящего идола начинает удивительным образом напоминать одну их главных архетипических фигур — Отца, который мог олицетворять грозные силы природы, быть шаманом, магом, богом или правителем, но всегда неумолимым хозяином первобытной орды. Он во всех случаях прав и внушал страх — парализующий, пронизывающий, уничтожающий, не дающий ни малейшей надежды на пощаду. Все остальные — маленькие, ничтожные, вечно подчиненные дети, Отец их породил и волен полностью распоряжаться их жизнями и судьбами. Страх перед ним навсегда въелся в человеческую душу, успешно прокладывая дорогу очередному тирану.
Бессознательная тоска по Отцу в принципе присуща всем людям и составляет психологическую основу веры в бога, помогая в то же время самым различным проявлениям деспотизма. Это извечная тоска по могущественному и справедливому Отцу, который, несомненно, защитит и решит все проблемы. Вера в него пробуждается уже в детстве с первыми жизненными трудностями и с первыми страхами. Развенчание или заметное ослабление Отца наносит огромный ущерб человеку, и именно по этой причине люди часто свергают царей, которые были не в состоянии олицетворять грозную нечеловеческую силу и тем самым обеспечить былое величие. Кстати, такая же участь постигала и богов, если они оказывались неспособными выполнить возложенные на них функции. Сами тираны достаточно умело и продуманно эксплуатировали стремление к Отцу, хотя и не оценивали это в современных психологических категориях, укрепляя тем самым свою власть.
Отец — вообще-то фигура универсальная и нейтральная, это архетип рациональности, порядка, организации, это то, что вносит в жизнь четкость, взвешенность
Крайне негативный вариант Отца — фашистский правитель, недвусмысленной и железной рукой проводящий только свою логику и свое видение жизни. Оснащение его цветистым «прилагательным», наподобие «вождь мировой революции», «великий учитель», «отец народов», «лучший друг», «великий кормчий» и т. д., отражает именно такую его роль. Причем тоталитарный правитель в некоторых областях жизни действительно устанавливает порядок и четкость, но это зачастую кладбищенский порядок, а четкость повторяет контуры могил. Это порядок, не терпящий никакого другого порядка, это организация, уничтожающая всякую другую организацию, если она не подчиняется ей. Это некрофильский порядок, который живет только насилием и жестокостью.
Совпадение отношений человека к тоталитарному правителю и к божеству или могущественному духу будет тем более очевидным, если иметь в виду, что речь сейчас идет о боге не гуманистической, а авторитарной религии. В ней, как писал Э. Фромм в работе «Психоанализ и религия», бог — единственный обладатель того, что первоначально принадлежало человеку: он владеет его разумом и его любовью. Чем совершеннее бог, тем несовершеннее человек. Человек проецирует лучшее, что у него имеется, на бога и тем самым обедняет себя. Теперь вся любовь, мудрость и справедливость принадлежат богу, человек же лишен этих качеств, он опустошен и обездолен. Начав с чувства собственной малости, он стал теперь совершенно безвластным и лишился силы; все его силы отданы богу.
Подобное отношение к богу или деспоту с полным правом можно назвать даже мазохистским, поскольку божество, идол, кровавый правитель возносятся на невиданную высоту. Поклоняющиеся им — маленькие, ничтожные букашки, эмоции и интересы которых всегда связаны со стремлением к полному и безоговорочному растворению в объекте поклонения. Согласно Р. Краффт-Эбингу, выдающемуся психиатру и основоположнику сексопатологии, мазохизм особенно часто встречается среди немцев и русских. То же самое о русских писал Н. А. Бердяев. Конечно, речь идет не о сексуальном мазохизме, а о той его разновидности, которую можно назвать социально-психологической. Она включает в себя религиозный и политический мазохизм, а последний я понимаю как безусловное поклонение власти — любой! В том числе вождям самых бесчеловечных систем, наделение их качествами необыкновенной мудрости и доброты, восприятие их жестокости и того, что мы называем подлостью, как необходимых и полезных. Наверное, такой мазохизм свойственен немцам и жителям России, допустившим абсолютную диктатуру Гитлера, Ленина и Сталина и раболепное поклонение им. Но не только представители этих наций способны млеть от восторга перед своими государственными идолами. Эти же черты можно обнаружить у многих азиатских народов, например у китайцев, и вообще в тех странах, где слабы демократические институты. Демократия и политический мазохизм несовместимы.
Тоталитаризм с психологической точки зрения, с позиций отношения к нему личности, с такими его реалиями, как вождизм, т. е. культ Отца, непогрешимость идеологических ориентиров, фетишизация и ритуализация жизни, строгая регламентация поведения и необходимость слепо следовать определенным нормам, поклонение и возвеличение силы, вполне может быть приравнен к доцивилизованным верованиям. Гражданин тоталитарного государства признает, как и при названных верованиях, некую высшую силу, но не на небесах, не в природных объектах, а среди живых людей, которая управляет его судьбой и требует почитания и послушания. Предписание полной капитуляции перед властью, презрение самого себя и ощущение собственного бессилия прямо вытекают из того, что власть господствует. Но не нужно думать, что каждый человек тяжко переживает свое угнетение. Напротив, во многих случаях повиновение сильной власти дает ему возможность избежать одиночества и ограниченности, обрести ощущение защищенности, приобщенности к тому, что обладает могуществом, самому приобрести власть и материальные выгоды.