Мессии, лжемессии и толпа
Шрифт:
Тоталитарно ориентированными личностями и их группами цивилизация бессознательно ощущается как утратившая свой престиж. Напротив, прошлое примитивное устройство жизни и отношений властно влечет их к себе, поскольку в нем они могут обрести психологический комфорт, а поэтому они с такой свирепостью начинают бороться с цивилизацией. Однако ни одну такую личность ни в коем случае нельзя считать ни варваром, ни примитивом в чистом виде, поскольку они родились, воспитывались и развивались в современной культурной среде, а поэтому несут на себе ее родимые пятна, от которых, впрочем, всячески пытаются освободиться.
Этический кодекс культуры лжемессианства фиксирует примитивные отношения, а его главная слабость, как и аналогичных варварских кодексов,
Известный философ Карл Поппер, анализируя некоторые современные расистские теории, писал, что их авторы считали, что человек сделал решающую ошибку, став цивилизованным и, в частности, начав помогать слабым. До того он был почти совершенным человеко-зверем. Однако цивилизация с ее искусственными методами защиты слабых привела к вырождению и, следовательно, должна в конце концов разрушить себя. Отвечая на такие аргументы, Поппер признает, что человек, возможно, однажды исчезнет из этого мира. Но к этому надо добавить, что это верно и для самых совершенных зверей, не говоря уже о тех, кто «почти совершенен». Теория, согласно которой человеческий род мог бы прожить несколько дольше, если бы не впал в фатальную ошибку — помогать слабым, весьма сомнительна. Однако если бы даже она была верна, действительно ли простая продолжительность выживания вида — это все, чего мы добивались? Или почти совершенный человеко-зверь имеет столь выдающуюся ценность, что мы должны предпочесть продление его существования (он и так существует уже довольно долгое время) нашему эксперименту по помощи слабым?
Поппер верит, что человечество не совершило фатальной ошибки, когда помогло многим слабым людям. Вот уже почти сто лет (его книга написана между 1938 и 1943 гг.) рабство практически отменено. Некоторые надеются, что оно вскоре будет вновь введено, но, если все это будет потеряно и даже если придется вернуться к совершенному человеко-зверю, это не изменит того факта, что однажды, хотя бы на короткое время, рабство действительно исчезло с лица земли. Это достижение и память о нем могут компенсировать некоторые наши неудачи. Они, им можно, компенсируют фатальную ошибку, сделанную нашими предками, которые упустили золотую возможность остановки всех изменений — возврата в клетку закрытого общества и установления на века совершенного зоопарка почти совершенных обезьян[75].
Я полагаю, что возможность создания подобной клетки закрытого общества никогда не упускалась теми, кого судьба или провидение наделили соответствующими силами. При ее сооружении они много раз пытались уничтожить слабых и создать совершенного человека, отбросив культуру и полагая, что только они обладают выдающейся ценностью, поскольку не солидаризировались с гуманизмом и цивилизацией. Иными словами, эти совершенные люди пытались исправить фатальную, на их взгляд, ошибку своих предков — открыто или почти открыто в гитлеровской Германии, в большевистском СССР, коммунистическом
Мы должны быть жестокими, — говорил Гитлер Г. Раушнингу, — Мы должны преобразовать совестливость в жестокость. Только так мы можем изгнать из нашего народа мягкотелость и сентиментальное филистерство. У нас уже нет времени на прекрасные чувства. Мы должны вынудить наш народ быть великим, если ему нужно исполнить свою историческую задачу.
В XX в. фактически вновь возвратили рабство: Гитлер и Сталин ввели его в концентрационных лагерях, в колхозах, на производстве, в строительстве. Правда, слово «рабство» там не употреблялось или употреблялось очень редко, но это было настоящее рабство, хотя современных рабов и не продавали на невольничьих рынках.
Гитлер стремился создать «простое» общество из господ и низшего слоя, фактически низведенного до уровня рабов. В беседе с Г. Раушнингом он сказал: «При естественном порядке классы, народы наслаиваются друг на друга, вместо того чтобы существовать рядом друг с другом. И мы вернемся к естественному порядку, как только ликвидируем последствия либерализма. Уже в позднее Средневековье началось либералистское разложение прочных сословных барьеров, охранявших единоличное господство аристократии высшей крови. И вот, наконец, в наше бесславное время все ценности извращены и неполноценные составные части европейских наций оказались наверху, а наиболее ценные — внизу»[76].
Движение Гитлера к примитиву очень точно диагностировал Геббельс, записав в своем дневнике 8 августа 1932 г.: «…фюрер — мастер упрощения, сложнейшие проблемы он видит в их лапидарной примитивности».
В 1932 г. в узком кругу избранных Гитлер так изложил свои планы переустройства общества в смысле его возвращения в прошлое: «Будет класс господ — исторически сложившийся, созданный из различных элементов посредством борьбы. Будет множество иерархически организованных членов партии. Они станут новым средним сословием. И будет большая масса безымянных, класс служащих, вечно немых — все равно, были ли они прежде представителями буржуазии или дворянства, рабочими или ремесленниками… Однако ниже них будет стоять слои порабощенных иноземцев, проще говоря — современных рабов. А на самом верху будет новая высшая аристократия, особо заслуженные и особо ответственные лидеры».
Еще в начале фашистского господства, в 1933 г., Геббельс писал: «Необходимо создать структуры, в которых будет проходить вся жизнь индивида. Любая деятельность и потребность каждого отдельного человека будут регулироваться партией, представляющей всю общность. Не будет больше никакой «самодеятельности», не будет никаких свободных пространств, где индивидуум принадлежал бы сам себе… Время личного счастья кончилось».
Подавление личности, полное поглощение ее системой есть яркое проявление тенденции к примитиву, особенно к тому периоду, когда нравственность и духовность еще только начали формироваться. В этом аспекте знаменательны следующие слова Гитлера: «Предопределение начертало мне стать величайшим освободителем человечества. Я освобожу человека от духовности, ставшей самоцелью, от грязных и унизительных самоистязании — химеры, называемой совестью и моралью, и от претензии на свободу и личную независимость, до которых всегда дорастают лишь немногие.
Христианскому учению о бесконечно большой значимости каждой человеческой души и личной ответственности я с холодной ясностью противопоставляю освободительное чтение о ничтожестве и незаметности каждого человека и его загробной жизни по сравнению со зримым бессмертием нации. Вместо догм об искупительных муках и смерти божественного мессии — искупительная жизнь и деятельность нового фюрера-законодателя, освобождающая массы верующих от бремени свободы выбора».
Надо отметить, что Гитлер иногда сознавал, что движется далеко назад. Так, в разговоре с Г. Раушнингом он сказал: «…те, кто слышит древний голос человечества, кто посвящает себя вечному Движению, — призван стать новым человечеством».