Месть
Шрифт:
Шейна посмотрела на Лили таким взглядом, словно обозвала ее круглой дурой, и включила радио.
Помолчав, она произнесла, стараясь перекричать музыку:
— В самом деле, мамочка, ты не считаешь, что я немного более зрелый человек, чем другие девочки моего возраста? Почему ты не хочешь просто принять этот факт? Я, например, его уже приняла.
У Лили сильно забилось сердце. Дети умеют цепляться за жизнь и переносят самые сильные удары судьбы, сказал ей когда-то Ричард. Лили не хотела, чтобы ее дочь была такой. За жизнь любой ценой цепляются только крысы. Она очень бы хотела верить, что ничего не изменилось, по крайней мере, в отношении Шейны. Но эта вера так далека от действительности.
— Но
— Какая ты смешная, мамочка. Из тех, кого я знаю, ни один человек не способен причинить мне вреда.
Лили свернула в боковую улочку и остановила машину. Выключив зажигание, она бессильно уронила руки на колени.
— Я хочу рассказать тебе одну ужасную вещь… о том, что случилось со мной, когда я была совсем маленькой девочкой, и что осталось у меня на душе как страшный незаживающий рубец. Отвратительный рубец. Я никогда не думала, что смогу признаться тебе в этом, но… — Голос Лили был едва слышен, во рту у нее пересохло. — Я не хочу, чтобы ты думала, будто те люди, которых ты знаешь, совершенно безвредны, а опасность представляют только преступники. Когда мне было восемь лет, меня изнасиловал мой дед.
У Шейны непроизвольно открылся рот, и Лили услышала, как девочка шумно вдохнула воздух.
— Твой дед?
— Да. Это называется инцест. Это продолжалось с тех пор, как мне было восемь лет, до тех пор, пока мне не исполнилось, как тебе, четырнадцать.
— Но почему ты никому не сказала об этом… почему ты не сказала маме?
— Я пыталась, но она не слушала меня. Она не хотела меня слушать, потому что я была слишком мала, и она не воспринимала мои слова всерьез. К тому же в те времена было не принято говорить с детьми о таких вещах. Но распространен не только инцест. Разные вещи такого рода случаются с соседями, учителями, со многими другими людьми, которых мы хорошо знаем и с которыми каждый день встречаемся. И никогда не думай, что если мальчик выглядит порядочным, то он никогда не попытается накинуться на тебя. Все это, очень возможно, случается сплошь и рядом.
— Я не верю, что это случилось с тобой. Я не могу поверить в то, что ты говоришь, — выдавила из себя Шейна. Девочка была потрясена.
Глядя вперед невидящим взглядом, Лили глубоко вздохнула. Их машина стояла напротив частного дома в благополучном богатом квартале. Из дома вышел какой-то мужчина и, садясь в машину, внимательно посмотрел на них.
— Нет, это произошло, и произошло именно со мной, Шейна. И я сделала самое худшее, что могла сделать. Я пыталась вести себя так, словно ничего не произошло, я притворялась перед собой, что ничего со мной не случилось. Я подавила в себе все чувства, я похоронила глубоко в себе эту драму. — Она повернулась к дочери и посмотрела ей в глаза. — Теперь, много лет спустя, я понимаю, что именно в этом причина того, что я не могу ни с кем по-настоящему сблизиться. Эта страшная тайна постоянно давила мне на психику. Мне так странно говорить об этом… тем более тебе, моей собственной единственной дочери.
— Ты можешь говорить со мной, о чем захочешь, мамочка. Со мной всегда все говорят о своих проблемах. Я не знаю, почему, но говорят. А что было с ним потом — с твоим дедом? Ты его ненавидела?
— Он умер. Тогда я подумала, что с его смертью этот кошмар кончится. Я была просто счастлива, когда он умер. Но знаешь что? Сейчас мне бы хотелось, чтобы он был жив. Я бы встретилась с ним и объявила и ему и всем, что он сделал со мной и во что он превратил мою жизнь.
Лили завела мотор, заиграло радио, но Шейна протянула руку и выключила его.
— Знаешь,
— Девочка моя, ты чудесная маленькая женщина, — сказала Лили, сжимая ее руку. — Я так горжусь тобой… Я так горжусь, что у меня такая дочь.
— Ой, — улыбнулась Шейна, — кукушка хвалит петуха…
— Как насчет сливочного мороженого с орехами и взбитыми сливками? У тебя не текут слюнки? Давай купим такое мороженое!
Приехав домой, они застали Джона спящим на диване. Лили открыла бельевой шкаф, достала оттуда одеяло, заботливо укрыла Джона, ухаживая за ним, как за ребенком. Потом она на цыпочках отошла от дивана и выключила свет. Выйдя из комнаты, она бесшумно закрыла дверь.
Зайдя в комнату Шейны, она сказала дочери, чтобы та не делала уроки на ночь глядя, а отложила их на утро. Шейна обняла мать за шею и поцеловала ее в обе щеки.
— А этот мужчина — отец Грега — твой друг, да?
Лили вспыхнула, не зная, что ответить.
— Я работаю вместе с ним, и он очень мне нравится.
— Ты можешь сказать мне правду. Вот папа рассказывал мне о своей подруге; он говорил мне, что у тебя тоже кто-то есть. Шейна улеглась на кровать матери лицом вниз, обхватив голову руками. — Он мне понравился, выглядит очень милым человеком.
Лили смотрела на нее от двери.
— Просто тебе понравился его сын. Только не вздумай решать за меня, с какими мужчинами мне встречаться. Ты будешь выбирать их по сыновьям.
— А почему бы и нет? — спросила Шейна. Глаза ее заискрились. — Мы же теперь будем жить с тобой вдвоем и будем делить одну квартиру.
Оставшись одна, Лили легла в постель и выключила свет. В течение многих лет в ней уживались два человека, а она не могла этого осознать. Днем она выполняла свои служебные обязанности, излучая силу и целеустремленность, была женщиной, владевшей своими чувствами и эмоциями, точно так же, как в детстве, она с утра становилась нормальным ребенком, после того, как ее дед удовлетворял с ней свои похотливые желания. Но внутри, в ее душе, жила совершенно другая Лили — напуганная женщина, одержимая ненавистью и страхом. Это была темная, ночная сторона ее личности. По ночам она постоянно видела перед собой лицо деда и даже ощущала запах его любимого дезодоранта «Олд спайс».
— Ты, — сказала она ему вслух, — я от всей души надеюсь, что ты протух в своей могиле. Ты украл у меня мою жизнь. Ты сделал меня ненормальной. Я совершила вещь еще худшую, чем ты. Я убила человека. Ты научил меня ненависти, и я смогла убить человека.
Она невидящим взглядом уставилась в темноту. Черные занавески, висевшие на окнах, совсем не пропускали света. В комнате было темно, как в могиле. Только лучик света от лампочки на будильнике отбрасывал на стену маленькое пятнышко света. Интересно, каково это — умирать? — подумала она. Было ли это погружением во тьму? Испытывает ли умерший второе рождение? Существует ли чистилище, как учат католические священники?