Месть
Шрифт:
Тиканье часов казалось неправдоподобно громким, это было невыносимо; она отчетливо слышала также, как бьется ее сердце. В суде существует защита, которая учитывает смягчающие обстоятельства. А интересно, принимает ли высший судья во внимание смягчающие обстоятельства? Есть ли у него адвокаты? Если она убила не того человека, значит, ее руку направлял не господь Бог. Это было какое-то сумасшествие, затмение разума. Бог не назначил ее орудием Его возмездия. В темноте она повернулась на бок и свернулась калачиком, как зародыш во чреве матери. Но существуют ли на самом деле прощение и искупление? Что должна она сделать, чтобы очистить свою смертную душу.
Внезапно
— Алло.
— Это я, — произнес знакомый глубокий голос, но она сразу не смогла понять, кто это говорит. — Вы меня знаете. Это Брюс Каннингхэм.
— Каннингхэм? — повторила она, вытянувшись на постели в струнку. Уже почти одиннадцать часов. Боже, зачем он звонит в такой час? — Вы что-нибудь узнали по поводу Мэнни?
— Да нет. Я тут много думал. Решил, что мне надо вам позвонить.
Лили не поверила своим ушам. Его речь несколько смазана; очевидно, он пьян. Она не знала, что сказать. Сердце бешено колотилось. Что-то случилось? Может быть, появились другие свидетели и показали непосредственно на нее? Гильзы, подумала она, и ее охватила паника. Эксперты нашли на гильзах ее отпечатки пальцев. Она поднесла ко рту палец и вцепилась в него зубами.
— Этот Эрнандес просто животное. Он изуродовал бедную девочку, он убил ее, как мясник на бойне, они сделали из нее кусок мяса.
Лили вынула палец изо рта. Она хотела включить свет, но не могла пошевелиться.
— Он задушил ее, — сказала она тихо. — Это очень грустно, но бедняга была шантажисткой, а это очень опасная профессия.
— Я говорю не о шантажистке, будь она неладна, — произнес он громко. — Я говорю о Кармен Лопес. Они убили ее. Они изнасиловали ее и засунули ей во влагалище деревяшку, а потом стреляли в ее груди, как в мишень. Мы возьмем их. Я говорю о Мэнни и обо всех других. У вас есть дочь?
— Да, есть.
— У меня тоже. Есть о чем подумать, правда? Можно подумать, что это может произойти и с твоим ребенком, правда?
Лили подтянула одеяло к шее и начала нервно закручивать один из его углов. О чем он догадывается? Он не стал бы просто так звонить ей в столь поздний час, чтобы просто затеять никчемный пьяный разговор. Это не тот типаж копа. Практически невозможно представить себе Брюса Каннингхэма пьяным. Затаив дыхание, она прислушалась, не записывается ли их разговор.
— Вы знаете, я верю в закон. — Его речь перестала быть смазанной, он добился четкости в произнесении слов немалым волевым усилием. — Но сейчас мало кто беспокоится о соблюдении законов. Даже начальство. Все ведут себя, как шуты гороховые. Копы вообще делают, что хотят. — Он помолчал, потом добавил: — Впрочем, обыкновенные люди тоже.
Вот так. Разговор зашел слишком далеко. Что ей следовало делать? Сидеть и продолжать дискуссию о бдительности с человеком, который, пожалуй, может отправить ее в тюрьму?
— Спокойной ночи, Брюс. Если узнаете что-нибудь новенькое о Мэнни, дайте мне знать.
Лили быстро повесила трубку и отключила телефон, отставив его подальше, пытаясь убедить себя, что этот звонок ничего не значил. У него был записан ее номер телефона, он напился и спьяну решил ей позвонить. Они много работали вместе, распутывая тягчайшие преступления, говорила она себе. Они знали друг друга многие годы, вместе работали, вместе пили кофе. Так что его звонок не такое уж выходящее из ряда вон событие. Даже такой прожженный коп, как Каннингхэм, может иногда задохнуться под тяжестью своей профессии.
Часы продолжали тикать, и она наблюдала, как стрелки медленно ползут вокруг циферблата. Вот они подползли к четырем часам. Лили встала с постели, опустилась на колени и начала молиться.
— Боже милостивый, прости меня, прости за то, что я впала в грех, за то, что случилось, это…
Она не могла вспомнить, когда в последний раз была на исповеди. Она не помнила ничего, кроме последних слов Каннингхэма: «Копы вообще делают, что хотят… впрочем, обыкновенные люди тоже».
— Боже, прошу тебя, пожалуйста, — продолжала она. — Я не имею права просить тебя об избавлении от ответственности за то, что я совершила. Прошу тебя только, дай мне сил справиться с этой ответственностью и защити мое драгоценное дитя.
Она замерла на полу, стоя на коленях и опершись о кровать, глядя во тьму бессонными глазами. Наконец ее измученное тело сдалось, она упала на пол и уснула.
За окном занимался рассвет.
Глава 33
Полицейский Крис Браун сидел в черном «кэдди» образца шестьдесят пятого года, припаркованном в квартале от Третьей улицы. Отсюда был хорошо виден фасад дома Эрнандесов, но, чтобы различать лица людей, входящих и выходящих из дома, приходилось пользоваться биноклем, который лежал тут же в машине на переднем пассажирском сиденье. Было одиннадцать часов, Браун только что сменил предыдущего полицейского на посту наблюдения. Всего несколько минут назад он оставил форму в раздевалке полицейского управления и сразу заступил на дежурство. Крис Браун очень нуждался в деньгах.
Он налил себе тепловатого кофе из термоса и выпил чашку, надеясь, что кофеин сработает и ему не будет так хотеться спать. Ночь представлялась ему нескончаемой. Допив кофе, он удобно расположился в обитом мягкой тканью кресле, опустил стекла и вытянул длинные ноги. Он почти задремал, когда почувствовал на руке, которая свешивалась из окна, что-то влажное. Ощутив тошнотворное чувство опасности, он потянулся за револьвером, когда увидел, что здоровенная дворняга слизывает с его пальцев жир, оставшийся от курицы, которую он ел на ужин. Он выругался и сел прямо; сердце продолжало бешено колотиться. Это был веселенький райончик, и ощущение влаги на руке могло означать, что какая-нибудь скотина, пытаясь снять с его руки часы, стесала кожу с запястья. Он поднял стекла окон, запер дверные замки и начал наблюдать за нужным ему домом.
Браун напрягся, увидев, что из дома к машине спускается какой-то мужчина. Вооружившись биноклем, он убедился, что это наблюдаемый объект, и стал смотреть, что произойдет дальше. Мужчина сел за руль черного «плимута» и задом выехал на улицу. Дождавшись, пока задние огни «плимута» станут едва различимыми, Крис поехал за ним, гоня машину до тех пор, пока не стал ясно различать огни. Он поймал преследуемого как раз в тот момент, когда тот заворачивал за угол. Браун вцепился ему в хвост, пропустив вперед три машины.