Место назначения неизвестно

Кристи Агата

— Итак, — сказал он тихим нервным голосом, — кто вы такая, черт вас побери?!

Несколько мгновений она рассматривала его, не отвечая. Прежде чем ответить на его вопрос, она сама хотела кое-что узнать.

— Почему вы признали меня своей женой? — спросила она.

Они смотрели друг на друга. И никто из них не хотел отвечать первым на поставленный вопрос. Это был поединок, в котором столкнулись две воли. Но Хилари знала, что, каким бы ни был Том Беттертон, когда он уезжал из Англии, сейчас его воля слабее ее. Она приехала сюда

свободной в своем намерении распорядиться собственной жизнью — существование же Тома Беттертона было жестко спланировано. Она была сильнее его.

Наконец он отвернулся и угрюмо пробормотал:

— Это было… под влиянием момента. Я, наверное, полный кретин. Вообразил, что вас, возможно, послали… чтобы помочь мне выбраться отсюда.

— Вы хотите выбраться?

— Боже мой, еще как!

— Как вы попали сюда из Парижа?

Том Беттертон, вздохнув, горько усмехнулся:

— Меня не похитили, не что-нибудь в этом роде, если вас это интересует. Я поехал по своей собственной доброй воле, следуя своему горячему желанию. У меня было страстное и восторженное стремление…

— Вы знали, что отправляетесь именно сюда?

— Если хотите знать, я понятия не имел, что это будет Африка. Меня поймали на обычную наживку. Мир во всем мире, свободный обмен научной информацией между учеными всех континентов, борьба с капиталистами и поджигателями войн и вся тому подобная тарабарщина. Этот парень Питерс, что приехал вместе с вами, такой же, он проглотил того же червячка.

— И когда вы попали сюда, все обернулось по-другому?

Он снова вздохнул и усмехнулся:

— Вы сами в этом убедитесь. Тут можно найти все, что пожелаешь, но найденное будет не таким, каким представлялось раньше, до приезда сюда. Это не есть… свобода! — Он присел рядом с ней, нахмурившись. — Знаете, именно отсутствие свободы и действовало мне на нервы дома. Чувство, что за мной наблюдают, следят. Меры безопасности… Необходимость отчитываться во всех своих поступках, отвечать за всех своих друзей… Возможно, все это действительно необходимо, но в конце концов просто сводит с ума… Ну и когда кто-нибудь приходит с предложением… ты его выслушиваешь… Звучит все превосходно… — Он коротко усмехнулся. — И заканчиваешь — здесь!

Хилари медленно проговорила:

— Вы хотите сказать, что попали в те же самые условия, от которых стремились избавиться? Здесь за вами точно так же наблюдают и следят, как и раньше, или еще пристальнее?

Беттертон нервным движением откинул волосы со лба.

— Не знаю, — сказал он. — Честно. Не знаю. Не уверен. Может быть, все происходит только в моем воображении. Я даже не знаю, наблюдают ли за мной вообще. Зачем им? К чему волноваться? Я у них здесь как… в тюрьме.

— Но то, как вы себе представляли здешнюю обстановку, хоть в малейшей степени соответствует действительности — тому, что вы нашли на самом деле?

— В какой-то степени — да! Условия для работы идеальные. Здесь есть любое оборудование, любые

виды аппаратуры. Можно работать сколь угодно много или сколь угодно мало, как захочется. Всегда получаешь любую поддержку и помощь. Питание, одежда, жилище, но все время сознаешь, что находишься в тюрьме.

— Когда мы вошли сюда и у нас за спинами лязгнули ворота, я испытала ужасное чувство. — Хилари передернуло.

— Что ж, — Беттертон, казалось, взял себя в руки, — я ответил на ваш вопрос. Теперь вы ответьте на мой. Чем вы занимаетесь здесь, притворяясь Оливией?

— Оливия… — Хилари замолчала, подыскивая слова.

— Да? Что же с Оливией? Что случилось с ней?

Хилари с жалостью посмотрела на его измученное лицо:

— Мне страшно говорить вам.

— Вы хотите сказать… с ней что-то случилось?

— Да. Мне очень жаль, мне страшно жаль… Ваша жена погибла. Она летела к вам, и самолет разбился. Ее привезли в больницу, но через два дня она умерла.

Невидящими глазами он уставился прямо перед собой. Казалось, только усилием воли ему удается сдерживать свои чувства. Затем тихо произнес:

— Значит, Оливия умерла? Понимаю…

Наступило долгое молчание. Потом он повернулся к Хилари:

— Продолжим… Вы заняли ее место и прибыли сюда. Зачем?

У Хилари был готов ответ. Том Беттертон верил в то, что ее послали, чтобы, как он выразился, «помочь ему выбраться отсюда». Это не было ее заданием. Хилари была всего лишь шпионкой, причем в буквальном смысле. Ее послали сюда для сбора информации, а не для организации побега человека, по собственной воле обрекшего себя на то положение, в котором он сейчас оказался. Более того, она не обладала никакими средствами для его освобождения, она была здесь в тюрьме не в меньшей степени, чем он.

Полностью довериться ему, чувствовала она, было опасно. Беттертон находился на грани нервного срыва. В любой момент он может полностью потерять над собой контроль. В сложившихся обстоятельствах было бы безумием надеяться на то, что он сохранит тайну.

Она сказала:

— Я была в больнице с вашей женой, когда она умирала. Я предложила занять ее место и постараться разыскать вас. Она очень хотела передать вам кое-что.

Он нахмурился:

— Но ведь…

Хилари поспешила перебить его, пока он не осознал всех слабостей ее истории.

— Это не настолько невероятно, как может показаться. Понимаете, я симпатизирую тем идеям, о которых вы только что говорили. Обмен научной информацией между всеми народами… Новое устройство мира… Я просто в восторге от всего этого. И кроме того — мои волосы! Мне подумалось: если здесь ждут какую-то рыжеволосую женщину определенного возраста, то мне удастся выдать себя за нее. В любом случае стоило попытаться.

— Да. — Он оглядел ее голову. — У вас волосы точно такие, как у Оливии.

— И потом, понимаете, ваша жена так настаивала на том, что вам необходимо получить ее сообщение…