Металлист. Назад в СССР
Шрифт:
Дошли до края частного сектора, до улицы Блюхера, моей родной.
— Проводишь меня? — смущённо спросила Варя.
Ей надо было пройти ещё немного дальше.
— Конечно, — сказал я.
Я не мог позволить, чтобы она шла по тёмным улицам в одиночестве. И пусть разгул преступности тут начнётся лет этак через десять, я всё равно по привычке предпочитал проводить девушку до дома. Даже если не по пути.
— А ты конкурса не боишься? — спросила Варя. — Я вот побаиваюсь.
— А чего бояться? — не понял
— Ну там… Другие ансамбли, жюри… Оценивать строже будут, — сказала она.
— Бояться вообще не надо, — сказал я.
— Можно подумать, ты перед сценой не нервничаешь! — фыркнула Варя. — Портвейн-то заранее купил!
— Это другое, — сказал я. — Это не страх.
— А что? — хмыкнула она.
— Просто… Волнение… Предвкушение. Я люблю сцену, — сказал я.
— Можно подумать, ты её за одно выступление полюбить успел, — хмыкнула она.
Опять ляпнул немного лишнего. Не подумал, забылся.
— Может и успел, — сказал я.
— А мне всякий раз страшно… Хоть и на конкурсах выступала, и на концертах, — призналась Варя.
— А потом выходишь и всё тут же проходит? — спросил я.
— Да, — улыбнулась она.
— Ну вот, главное заставить себя выйти, — посмеялся я.
Мы вновь не заметили, как очутились возле её дома. В окне горел приглушённый свет.
— Как мы быстро дошли, — произнёс я.
— Ты замёрз, наверное? — спросила Варя. — Зайдёшь? Чаем отогреешься.
Предложение более чем заманчивое. На улице уже дышалось, а я так и шёл в одной рубашке.
— Не откажусь, — сказал я.
Тем более, возвращаться домой мне не хотелось. Лучше я ещё немного побуду в компании нашей прекрасной клавишницы. Пусть даже в присутствии её бабушки.
Она открыла калитку, я вошёл следом за ней в ограду, поднялся на крылечко, зашёл вслед за ней в тёмные сени. Варя распахнула дверь в хату и крикнула:
— Бабуль! Мы с Сашей, чаю попьём! Недолго!
Елизавета Константиновна вышла нас встретить, оглядела нас критическим взором.
— Варвара! Вот говорила же тебе, кофту надень! — укоризненно произнесла бабушка, глядя на продрогшего меня.
— Здрасьте, Елизавета Константиновна, — сказал я.
Она благосклонно кивнула, поставила чайник на плиту.
— Ишь, кавалер… — тихо пробормотала она, уходя в комнату и оставляя нас с Варей наедине.
Я прильнул к печке, отогревая замёрзшие ладони. Варя принялась выставлять на стол всё необходимое, заварник, сахарницу, плошку с конфетами. Я глянул на часы, висевшие над столом. Половина девятого. Надо же, есть шанс даже успеть домой без скандала.
По телу разливалась приятная истома, я несколько раз поёжился, вздрогнул, прогоняя холод, забравшийся под кожу. Наконец засвистел чайник, Варя позвала меня за стол, но я помотал головой, не желая отлипать от печки. Сейчас бы под одеялко, и была бы вообще красота.
—
Сначала из заварничка, а потом долить кипятка до нужной крепости, чтобы цвет из тёмно-коричневого стал янтарным. Запах натурального чая пощекотал мои ноздри, всё-таки заставляя переместиться за стол.
— Запомнила? — хохотнул я.
— Ты из моих знакомых один такой, — сказала она.
— Это же чай! Его китайцы знаешь как пьют? — спросил я.
— Как? — спросила Варя.
— Из вот таких вот пиалочек, — показал я двумя пальцами. — Меньше, чем наши стопки.
— Да ты шутишь, — не поверила она.
— Нисколько! Я в… В журнале читал, с картинками, «Вокруг света», — соврал я. — Там столько тонкостей у них. Воду дважды кипятить нельзя. Первую заварку вообще сливают. Целая церемония.
— Ничего себе, — прихлёбывая обычный советский чай, сказала Варя.
— Вот. И у них главное это прочувствовать вкус, — добавил я. — То есть, самого чая, без всяких добавок. Ни сахара, ни молока, ни варенья, ни лимона.
— Ой, точно, у нас же варенье ещё есть открытое, будешь? — спохватилась Варя.
— Не, спасибо, — сказал я.
— Малиновое, я сама варила! — сказала она.
Малиновое кому попало не предлагают.
— Ну если сама, то давай, — согласился я.
Она выскочила из-за стола, начала рыться по шкафчикам, через какое-то время выставила на стол початую баночку с этикеткой «Повидло яблочное», прикрытую мятой жестяной крышкой.
— В самый раз, чтобы не заболеть, — сказал я, загребая варенье ложечкой. — Для профилактики.
Варя смущённо улыбнулась.
— Тогда и мне не повредит, — сказала она.
— Сейчас как раз сезон начинается. Грипп, ковид, — сказал я.
— Ковид? — не поняла Варя.
— Корь, я хотел сказать, — поправился я, снова понимая, что спорол чушь.
— Корь вроде не сезонная, — сказала она.
— Да неважно, простуда всякая ходит же, — сказал я. — Ну, слушай, я теперь понимаю Карлсона. Ради такого варенья можно и пропеллер себе в ж…
— Саша! — одёрнула меня Варя.
Из комнаты раздался приглушённый хриплый смех. Варя покраснела до ушей, надулась, глядя на меня, как на злодея. Я кое-как сдерживался, чтобы не засмеяться.
Я поглядел на часы снова. Стрелки приближались к девяти. Я, конечно, не сказать, что засиделся в гостях, но пора и честь знать. Варя заметила мой взгляд.
— Пора? — с нотками лёгкой грусти в голосе спросила она.
— Да, пожалуй, — в тон ей ответил я. — Обещал пораньше вернуться.
Такой вечер нравился мне гораздо больше, нежели танцы под хиты восьмидесятых. Да и сидим хорошо, душевно. Пусть даже каждое слово слышит из соседней комнаты Елизавета Константиновна.