Металлист. Назад в СССР
Шрифт:
— Так, паяльником пару раз ткнул, — отмахнулся я.
— А на басу можешь? — спросил Дима. — Нам басист нужен. Пашку в армию как призвали, так и не можем найти никого.
Варя удивлённо посмотрела сначала на него, а затем на меня.
— Могу, — сказал я. — Но не буду.
— Димон, пошли уже! — неприязненно глянув на меня, сказал парень с барабанными палочками в руке.
Музыканты «Икаруса» потихоньку выходили в коридор, протискиваясь мимо нас с Варей.
— Да погоди ты, дай с человеком поговорить, — огрызнулся Дима. — Уверен? Я два
Это он на мои ботинки посмотрел. Побитые жизнью. Деньги мне, конечно, нужны. Но не такой ценой. Предавать свой коллектив я не стану.
— У меня своя дорога, — сказал я. — У вас своя.
Я лучше буду выступать в подвалах и на квартирниках перед десятком зрителей, чем стану таким, как вы. Хотя предложение поначалу действительно казалось заманчивым. Как сыр в мышеловке.
— Пф, — фыркнул Дима. — Тогда удачи вам с вашим школьным творчеством. Пионэры.
— На октябрьском конкурсе увидимся, — сказал я.
— Тоже выступаете? Ну-ну, поглядим, — сказал он.
Дима натужно рассмеялся и вышел вслед за своими одногруппниками. Мы с Варей тоже вышли. «Икарусы» налево, на сцену, мы направо, в зал.
— Неприятный паренёк, — поделился я с ней своими впечатлениями.
— Зазвездился немного. Так-то он хороший, — возразила Варя.
А как по мне — с гнильцой человек. Да и команда у него под стать. И даже название. «Икарус». Заклятый враг Виктора Цоя. А его музыку я хоть и не очень любил, но как человека уважал.
Мы вышли в зал, где музыканты уже вышли на сцену и готовились начинать. Девица Оля оказалась их вокалисткой, Дима играл на гитаре и пел, трое остальных оказались ритм-гитаристом, клавишником и ударником. Народ в зале приветствовал их достаточно сдержанно.
— Давай начинай! — крикнул кто-то из пролетариев.
— Медляк давай! — крикнул другой.
Начали не с медляка. Заиграли «Поверь в мечту», и зал понемногу пришёл в движение, переминаясь с ноги на ногу. Разноцветные лампочки цветомузыки начали мигать невпопад красным, жёлтым и зелёным. Я почувствовал себя в этом зале абсолютно лишним. Тем более, что мы с Варей так и не присоединились ни к одной из танцующих компаний.
Глава 19
«Икарус» играли неплохо. Лажали периодически, но с душой, да и пела у них эта Оля достаточно хорошо, эстрадным вокалом. На сцене, правда, все они стояли, как приколоченные, но это скорее норма для здешних ВИА.
Люди в зале танцевали, общались, наслаждались субботним вечером под звуки популярных мелодий, в основном, советских, зарубежного звучало крайне мало, а если и звучало, то пели Дима и Оля с неистребимым рязанским акцентом, страшно коверкая слова. Иногда музыканты уходили на перекур, включая что-нибудь с магнитофона, примерно раз в полчаса играли медляк.
На первый же медляк я пригласил Варю. Заиграли «Белладонну» группы UFO, большинство
Она обняла меня за плечи, я обхватил её за талию. Расстояние не то чтоб пионерское, но и не чересчур интимное. Однако телу Саши Таранова хватило, чтобы подкинуть в кровь дозу гормонов, мешающих воспринимать действительность.
— Эта вечеринка отстой. Я ненавижу этих людей, — сказал я Варе на ухо.
Она засмеялась. Ещё одно подтверждение тому, что если ты девчонке нравишься, то можно нести любую чушь.
— Я тоже не люблю такое, — призналась она. — Слишком… Много людей.
— Можем уйти, если хочешь, — предложил я.
— Попозже, — сказала Варя.
Мелодия стихла, Оля объявила следующую песню, парочки начали расцеплять объятия. Мы тоже, улыбнувшись друг другу, разошлись в разные стороны.
— Сейчас вернусь, — сказал я.
Я почувствовал зов природы.
Возле туалетов, как всегда это бывает, толпились люди, девочки стайками, парни по одиночке. В здании ДК никто не курил, за этим следили строго, но помимо естественных надобностей, сюда ходили ещё и для того, чтобы пообщаться в относительной тишине. Звуки музыки доносились сюда приглушёнными, словно через ватное одеяло.
На выходе из туалета, в коридоре, я столкнулся с Гришаней. Наверное, с последним из всех, кого я желал бы повстречать на танцах.
— Опа! Таранька! Стоять! — воскликнул он.
Руки я ему не подал. Я их после туалета помыл, в отличие от многих, вытирать о штаны посчитал зазорным, а подавать мокрую посчитал невежливым.
Он, впрочем, тоже рук из карманов не доставал.
— Какой я тебе Таранька? — спросил я. — Ты, по-моему, перепутал.
— Да ладно тебе! Хорош обижаться! С обиженными знаешь что делают? — посмеиваясь, произнёс он.
Я поиграл желваками. Собеседником Гришаня был не самым приятным, но и ввязываться в конфликт я не имел ни малейшего желания.
— Ты в больничке недолечился или что? — спросил я.
— Да вот выписали, ты не переживай, — сказал Гришаня. — Я же так, от путяги закосить. Мне-то башку не пробивали.
— Чё хотел? — недружелюбно спросил я.
— Есть рубль? — пытливо заглядывая мне в лицо, спросил Гришаня.
Ага, знаю я этот заход. Рубль-то у меня был. Только не для Гришани.
— Ну, допустим, — сказал я.
Гришаня явно ожидал сходу услышать отказ, чтобы заставить меня попрыгать и всё в таком духе.
— Дай взаймы, по братски, — произнёс он после некоторой паузы.
На меня нахлынул целый шквал неприятных воспоминаний из девяностых, мне стоило огромных усилий удержать себя в руках. Я уже знал, чем этот разговор кончится, потому что рубль я ему всё равно не дам, но торопиться всё равно не стоило, поэтому я просто левой рукой начал тереть подбородок, чтобы в случае драки как можно быстрее принять бойцовскую стойку.