Метро 2033. Отступник
Шрифт:
– Приматы? Это кто? – переспросил Олег.
– Прости, я иногда выражаюсь не слишком понятно, наши уже привыкли, – Саша вытащил из рептилии стрелу, отчего та в последний раз дернула хвостом и замерла. – Приматы – это все человекообразные. Биополе считает людей близким к нам видом, то есть своими и спокойно пропускает через границу Запретной зоны. Иначе бы ты не смог перейти рельсы и остался на той стороне, вместе с собаками и хамелеонами.
– Вот тебе повезло, ты столько знаешь! – сказал Олег первое, что пришло в голову. Саша
– Служение Бессущностному дает некоторые привилегии. Моя работа проходит не на полях, а в Библиотеке, – сказал он. – Но, как говорили когда-то, приумножающий знание приумножает скорбь. Хотя да, мне интересна вся мудрость древних. И я точно могу сказать, что мы не отличаемся от них, нуклеары не лучше людей, но и не хуже. Мы просто в начале пути. А все, что имеет начало, когда-нибудь будет иметь и конец. Будет зло, будет насилие, будет ложь и все закончится очередной катастрофой. Мы пришли.
Олег огляделся. Они стояли перед длинным двухэтажным зданием, расчищенным от побегов плюща, наверху большие буквы складывались в слово: «ГИМНАЗIЯ». Штукатурка на стенах частично осыпалась, но стекла в окнах остались целыми.
– Здесь когда-то учился Чехов, тот самый, который сейчас считается духом Сказителя. А теперь это интернат для не совсем здоровых.
– Ты, значит, не веришь в духов… – Олег попытался сформулировать мысль. – Не веришь в тех… о ком говорит шаман?
Саша тяжело вздохнул, поморщился, будто отвечать было невероятно трудно:
– Я верю в архетипы… не знаю, поймешь ли… как бы тебе объяснить… есть внутри нас смерть и рождение, любовь и ненависть, тьма и свет, созидание и разрушение… в общем, все это имеется в самой душе, но легче спроецировать образы на внешний мир, чем копаться внутри себя, понимаешь? Легче винить богов или духов, чем себя. Понимаешь, о чем я? Вот говорят: на все воля божья, или дьявола, или батюшки царя, или еще кого-нибудь… судьба или не судьба… вот отсюда и появляются всякие Сказители, Отшельники, Творцы, Бессущностные и прочие… Да у вас в вашем Лакедемоне наверняка тоже что-то такое имеется… религия, или еще что-нибудь, может, учение какое… понятия, принципы…
Шатен смотрел с ощущением болезненной безнадежности.
– Значит, никаких духов на самом деле не существует? – нахмурился уже Олег.
От этого вопроса Саша засопел и скривился, как от острой боли.
– Существуют, – выпалил он. – Тебе лучше думать, что они существуют. Идем!
В затемненном помещении стояло несколько кресел. В одном из них, читая книгу, сидела девушка с невероятно белой кожей и длинными серебристыми волосами. Завидев вошедших, белоснежка вскочила и улыбнулась:
– Здравствуй, Саша.
– Привет, Ника. Я тут ящерицу принес, будет время – может, противопаучью мазь приготовите.
– Хорошо, – девушка взяла рептилию. – Ты к Лизе пройдешь?
– Попроси ее спуститься,
Когда Ника ушла, Саша указал на кресло:
– Устраивайся.
Олег уселся в самом темном месте, под аркой, неизвестно почему чувствуя сильную неловкость и почти жалея, что пришел. Но придумать какой-нибудь повод, чтобы уйти, он не успел, так как на лестнице появилась молодая женщина с ребенком на руках.
– Здравствуй, Лиза, и знакомься, это Олег, уже почти полноправный нуклеар.
Женщина поздоровалась с мужем, кивнула гостю.
– Ну иди ко мне, Нюта, – шатен присел на корточки.
Лиза поставила девочку на ноги, и Олег увидел, что малышка ужасно уродлива. Ее лысая голова был раза в два больше обычной, глаза несфокусированно переходили с предмета на предмет и вращались, а вместо рук из кофточки торчали короткие трехпалые лапки.
– Тата! Тата! – проверещало создание и поковыляло на кривых ножках к отцу.
Саша обнял девочку, поднимая на руки.
– Я тебе подарок принес, милая, – он достал из кармана колокольчик на веревочке и позвонил.
– Тата! Тата! – малышка задергала лапками.
– Как она? – спросил Саша, привязывая колокольчик к уродливой ручонке.
– Полночи скулила, все время лоб терла, наверное, сильно болела голова, даже настойка шамана не помогала, но под утро заснула, – женщина устало улыбнулась.
– Тата! Тата! – послышался визг и звон колокольчика.
Нагнув голову так, что подбородок коснулся груди, Олег прикрыл веки. Он не мог смотреть на это жуткое зрелище. Юноша с удовольствием заткнул бы и уши, но боялся, обидеть новых знакомых. Эти двадцать минут встречи отца с семьей длились бесконечно долго. Грустные голоса, гнетущая полутьма мрачного зала не давали дышать, а визгливое «Тата! Тата!», казалось, продавит барабанные перепонки.
Когда молодые люди вышли из Гимназии, Саша, угрюмо-сосредоточенный, спросил:
– Понимаешь, почему я привел тебя сюда?
– Почему?
– Ты ведь сбежал, потому что не хотел смерти для своей дочери. Потому что решил, что законы твоей общины жестоки, – по щеке Саши скатилась капля. – А я хотел тебе показать обратную сторону милосердия. Оно не менее жестоко, чем твои бесчеловечные соплеменники. Твой ребенок должен жить, это понятно, она здорова, но что делать с такими? Иногда мне кажется…
Он не закончил фразу, не мог унять дрожь в руках. Наступила неловкая пауза. Наконец, вытерев лицо рукавом, Саша продолжил:
– Каждый раз, когда я прихожу сюда, мне хочется просить прощения у Лизы за то, что я не могу находиться с ней, потому что она из клана Слепых, а я посвящен Бессущностному. Но я не знаю, как можно выдержать этот ад. Лучше умереть под пытками, чем жить, ухаживая за таким существом…
– А что за клан Слепых? – Олег поспешил увести разговор на другую тему, потому что отчаяние Саши обжигало.