Мэвр
Шрифт:
Юдей не любит осень. Более того — она не любит Хагвул, и будь её воля, давно бы покинула его, перебралась на родину предков, в окрестности Ганнункульты. Не устраивает археолога и место профессора в хагвульском Университете, хоть он и считается престижнейшем из учебных заведений во всём Хаоламе. Юдей считает, что её место в поле, только там она чувствует себя нужной и что-то как будто проявляется в её душе, какой-то компас, ведущий к интересным находкам спрятанным в местах, на которые другие археологи не обращают внимания. Но самые интересные площадки располагаются в Великой Восточной империи, а после истории с контрабандистами, въезд на восток, на весь континент Смоль, в народе прозванный “Ворньей головой” из-за характерных очертаний, ей заказан.
— Что случилось? — спрашивает Кашива. —
— Да… Думаю о том, где бы я была, если бы не сглупила тогда…
— Ой! — Кашива взмахивает рукой. — Каждую осень убиваешься! Всё вышло как вышло. Элоим никогда не ошибается.
— Ты же знаешь, что я не верю в этого вашего божка-писателя…
— Читателя, — поправляет Кашива. — Элоим читает Книгу.
— Кашива… — Юдей вяло улыбается, поднимает кружку так, будто произносит тост и делает большой глоток. Соседка цокает и притворно-обиженно отворачивается.
— Как у тебя с Эведом? — спрашивает Юдей. Кашива тут же расцветает, щёки наливаются лёгким румянцем.
— Идём сегодня в театр, кажется, на «Слепую месть».
— Я не о расписании вашем спрашиваю, — говорит Юдей и толкает подругу в бок.
— Что?!
— Как. У тебя. С Эведом?
— Всё… хорошо…
Юдей прячет улыбочку за кружкой, но Кашива всё равно замечает её и слабо пинает соседку под столом.
Как-то само собой утреннее происшествие в ванной и мысли о нелёгкой судьбе отступают. Приятно думать, что у близкого человека складывается в жизни что-то большое и светлое. Кашива и Эвед Нансим, один из инженеров-профессоров, смотрятся рядом немного комично из-за разницы в росте и комплекции, но какая разница? В конечном счёте, про них всё понимаешь, стоит хоть раз увидеть, как они держат друг друга за руки.
— Ну, вот и славно! Придумала имена детишкам? Мне нравится Райим для мальчика…
— Юдей!
Подруги смеются и тут взгляд Юдей падает на часы. Похоже, она слишком задержалась в ванной. До прибытия мобилуса остаётся немногим больше получаса.
— Твою ж! — кричит Юдей, вскакивая из-за стола. Одежду она приготовила заранее, как и сумку, но нужно еще добраться до остановки, а в пору туманов на улице может произойти всё, что угодно.
— Да успеешь ты! Всегда успеваешь! — кричит вдогонку Кашива. Она уже забыла о странном поведении подруги и думает о том, как сказать, что Эвед предложил съехаться. Почему-то Кашива чувствует себя виноватой, хотя между ней и Юдей нет никакой особой договорённости, да и квартиру «профессор Морав» легко сможет потянуть в одиночку. Но всё же…
Кашива и не догадывается, что уже сегодня проблема решится сама собой.
>>>
Дорога до Университета отнимает ровно двадцать пять минут, но для этого Юдей нужно успеть на мобилус, курсирующий из вершины Мохнатого угла, через Мраморную дорогу и Кричащий остров, к главным воротам Университета. Ближайшая остановка располагается на пересечении Кудрявой улицы и Адмиральского проспекта, но район этот относится к основанию Мохнатого угла, а значит славен определённой репутацией. Приближаясь к Кудрявой, Юдей всегда испытывает иррациональное чувство тревоги, хотя обитатели низовья ни разу не сделали ей ничего плохого. Виной всему истории об ограблениях и изнасилованиях, которые нет-нет, да пересказывают во время обеда в преподавательской столовой.
В тумане плывёт неясный силуэт, быстро превращающийся в семенящую куда-то дородную торговку в белом переднике. Большая часть заведений Мохнатого угла относится к разряду увеселительных, но изредка попадаются и небольшие продуктовые лавки, и магазинчики скобяных изделий, и ателье. Вот проплыли слева тусклые огни знаменитого канцелярского магазина Товэ Лева. Поговаривают, что секретариат муниципалитета и большая часть университетских преподавателей покупают писчие принадлежности только у него. Правда или нет, а Юдей точно частенько захаживает к нему, и недавно, совершенно неожиданно, получила в подарок от хозяина лавки настоящее произведение искусства — «Хаккерев» с тонкой гравировкой стрекозы, разглядеть которую можно только под определённым углом, и «вечным» пером. Мастер, создавший эту коллекцию ручек, сделал всего десять экземпляров
Мысль о том, что она обладает такой уникальной вещью грела душу, и каждый раз, пробегая взглядом по витрине, Юдей вспоминала щедрый подарок. И сегодняшний день не становится исключением. Торговка смеривает ни с того, ни с сего замедлившуюся попутчицу неодобрительным взглядом, бурчит что-то под нос и слегка толкает её плечом, будто тротуар слишком узок для двоих.
Юдей привыкла к такому отношению. Несмотря на гордое звание «Вольного города» и населяющее Хагвул разнообразие народностей, к обитателям Крайнего востока продолжают относиться с небрежно скрываемой неприязнью. Когда-то давным-давно, до образования Великих Империй, сапранжи, обитатели «затылка» Смоля, прославились тем, что отказались помогать жертвам Большого Наводнения и не впустили к себе беженцев. С тех пор прошло больше двух сотен лет, Крайний Восток давно стал частью Великой Восточной империи, а сапранжи рассеялись по всему миру, но смуглых людей с характерным тонким носом до сих пор подозревали в жадности и жесткосердности, а Юдей родилась ещё и с глазами, полными «золотого песка» — вкраплениями светлой охры в карем зрачке, что красноречивее всего остального говорило о том, что за кровь течёт в её жилах. Особенно отличились в деле презрения к сапранжи чопорные старушки, которые поджимали губы и цокали, как им казалось, незаметно, каждый раз, когда кто-нибудь достаточно смуглый проходил мимо них.
Торговку поглощает туман и Юдей остаётся одна. Непроглядная молочная взвесь напоминает об утреннем происшествии в ванной. Мурашки бегут по спине, она оборачивается, — резкий зуд промеж лопаток возникает без всякой причины, — но за спиной никого нет.
«С ума сходишь, старушка», — успокаивает себя Юдей и идёт дальше. Выплывает из тумана тележник, застрявший в редкой для хагвульских тротуаров выбоине. Она часто встречает его по утрам: он катит к набережной Левого рукава — излюбленному место прогулок туристов и горожан. Тележник вполголоса сыплет ругательства и пытается приподнять лоток, но то ли колесо засело слишком плотно, то ли тележка перегружена — ничего не выходит. Юдей виновато улыбается, проходя мимо, но он её даже не замечает. Всё дёргает тёмные, до блеска натёртые деревянные ручки, громыхая крышками огромных кастрюль. Пар от них поднимается такой густой, что в пору обвинить тележника в пособничестве туманному блицкригу.
Густое марево, заполняющее улицы Хагвула осенью, приходит откуда-то с Запада. Многие подозревают, что это древнее проклятие, наведённое в дремучую пору, упоминаний о которой не осталось. Юдей знает, что туман — всего лишь особенность местности, хотя в древних свитках часто упоминают колдунов и магом Макхнитских болот, что раскинулись на юге Накхона, материка, который ныне занимает Великая Западная империя. Вроде как, короли часто прибегали к их способностям, особенно в пору вражды. Даже сегодня Император Запада содержит целую когорту астрологов, хиромантов и медиумов и никогда не принимает важных решений, не посоветовавшись с ними.
По утрам туман особенно густ, кажется, что в его глубине ворочается какое-то чудовище, то ли слишком сытое, чтобы напасть, то ли уставшее. Морав не удивилась бы, увидь она парящие над землёй багряные огоньки, но их нет, впереди уже маячит Адмиральский проспект. Двигается Юдей быстро, но не бежит. Мостовая поблескивает влагой — не хватало ещё поскользнуться и сломать руку или ногу.
Проспект куда оживлённей Кудрявой: медленно двигаются вдоль обочин повозки и редкие теперь конные экипажи, пыхтят и скрежещут мобили, то и дело в утреннюю какофонию врывается требовательный и чуть истеричный свисток постового. Там, где мобилей и повозок не много, горожане справляются своими силами: правят медленнее, а люди стараются лишний раз не выбегать на дорогу. В остальных случая Патруль выставляет постовых в ярко-алом жилете и шлеме-фонаре. Ходят слухи о какой-то системе, которую тайно разрабатывает Университет, но неясными сплетнями всё, как обычно, и ограничивается.