Мэйделе
Шрифт:
– Мэйделе! – окликнул Гиту Аркаша. – Подожди!
– Ой, привет! – заулыбалась девушка. – Мне нужно на почту, письмо Маме отправить.
– Конечно, – кивнул юноша, показывая направление. Гита согласно кивнула, и молодые люди отправились вперед по направлению к почте.
– Надо же… – женщина-вахтер грустно улыбнулась, услышав, какие эмоции эта девочка вложила в слово «мама». Сколько женщина перевидала таких, оторванных от дома и родных – не счесть, и все же именно эта чем-то отличалась от всех… Что-то было в ней необычное, да и называл ее этот парень «девочкой», произнося слово, как имя. И Зоя Самуиловна улыбнулась, пожелав мысленно
Экзамены за первый курс начинались раньше, чем приемные, но раньше и заканчивались, поэтому уже на следующий день с трудом державшая себя в руках девушка шагнула перед очи доктора наук, которого мгновенно узнала, сразу же как-то очень радостно улыбнувшись. Яков Львович тоже узнал разноглазую любопытную девочку, улыбнувшись в ответ. Но несмотря на это, профессор Рапопорт гонял Мэйделе по всей анатомии, физиологии, спланхнологии…
– Назовите кости черепа… Какие мышцы соединяют… Какова форма и расположение печени… – вопросы сыпались вразбивку, Гита уже давно потеряла счет времени, а находившиеся в той же аудитории студенты смотрели на Мэйделе с жалостью, и с ужасом – на профессора. – Ну что же… – наконец сказал знаменитый врач. – Отлично! Вот так и нужно ориентироваться! Умница, Мэйделе!
– Спасибо! – счастливо улыбнулась девушка еще и оттого, что профессор запомнил, как ее называли.
На других экзаменах было где посложнее, где попроще, но успокаивая себя разговором с Ним, Мэйделе сдавала один за другим. Правда приходила в общежитие выжатая, как лимон. Нудельман, узнав, какие именно экзамены сдает девушка, старался ее поддержать, приободрить, накормить, потому что Гита временами забывала и поесть, но вот минула сессия, теперь нужно было подождать решения пару дней… Тут приехала припозднившаяся соседка.
Машенька была именно Машенькой – в простом сарафане, платке, она приехала из недалекой деревни. Худенькая девушка была пугливой, даже поначалу испугалась Мэйделе, но Гита все отлично поняла и принялась помогать Машеньке с документами, с размещением, отчего комендант улыбалась.
– У меня нет никого, – объяснила Машенька. – Родители от тифа померли, а меня тетка воспитала. Она хорошая, но нас у нее семеро…
– Ничего, вот увидишь, все будет хорошо, – улыбнулась ей Мэйделе.
– А почему тебя тот парень так называет? – поинтересовалась Машенька. – Ведь тебя совсем иначе зовут.
– Меня все так называют, – немного смутилась Гита. – Это «девочка» на языке идиш.
«Здравствуй, милая Мамочка! Ты не поверишь, что со мной случилось! Я сдавала экзамены, очень страшно было на русском сочинении, но все прошло хорошо. А потом внезапно оказалось, что меня берут аж сразу на второй курс, ты представляешь? Я так счастлива, ведь это значит, что мы сможем поскорее встретиться… Я быстрее закончу учебу, и никогда никуда больше от тебя не уезжать. Я так скучаю по всем… Ривка написала, что у нее все хорошо, я так рада! Мама, Мамочка, я скоро приеду, ненадолго, но я успею!» – слез было поменьше, ведь девушка теперь была счастлива.
Получив документы и встав на учет в комсомольском комитете, она отправилась на вокзал – до начала занятий Гита вполне успевала вернуться домой и приехать обратно, спасибо профессору, назначившему ей экзамены первого курса. Как оказалось, такая практика чем-то особенным не была, что девушку очень порадовало. Аркаша еще сдавал экзамены, жалея, что не может отправиться
Поезд свистнул, неся уже студентку, ударными темпами сдавшую экзамены, домой, чтобы еще хоть немного побыть с Мамой. А вот Ривка не успевала, отчего очень завидовала сестре, но по-доброму. Циля гордилась младшей дочерью, радуясь ее победе, ведь это была и победа Мамы. Сидя в купе поезда, Мэйделе предвкушала встречу с Мамой. Она очень-очень уже соскучилась…
Дорога минула как-то очень быстро, и вот уже спустя совсем немного времени девушка смогла обнять свою самую-самую любимую на свете Мамочку. По дороге с вокзала Мэйделе ничего не говорила, только прижималась к женщине, прикрыв глаза, и Циля гладила свою младшую дочку, которой очень гордилась. Ведь Мэйделе поступила сразу на второй курс!
Еще сдавал экзамены Йося, радуясь сестре, но девушка старалась просто не отходить от Мамы. Как будто хотела накопить ласку впрок, ведь впереди были целых три месяца без Мамы. Мэйделе старалась не думать об этом, а Циля, слушая рассказы о профессорах, понимала, что все сделала правильно. Как бы больно ни было – она сделала правильно. Доченька выучится у очень хороших учителей и вернется, став большим человеком.
Когда пришел приехавший Аркаша, Гита поняла, что уже совсем скоро, отчего девушке все чаще плакалось. Все чаще Мама обнимала и гладила свое дитя. Именно в эти дни Циля больше всего жалела о решении послать ребенка в Москву, но держалась, женщина очень хорошо понимала, что такое «надо». Вот Гита совсем не хотела расставаться с Мамочкой. Не так печалила разлука с Одессой, как с родной Мамой.
– Мама, Мамочка! – снова, как много недель назад, кричала со ступенек вагона Гита. – Я буду писать! Береги себя, Мамочка! И Папу с Йосей! Мама…
Циля плакала, глядя вослед поезду, плакала и Гита в вагоне. Аркаша никак не мог успокоить девушку, уже не зная, что делать, когда ту обняла совсем незнакомая женщина, видевшая прощание этой «мэйделе» со своей Мамой. Плачущую Гиту обнимала женщина, представившаяся тетей Идой, успокаивая ребенка, оторванного от самого дорогого человека на свете. А потом Мэйделе уснула, чтобы проснуться с молитвой на губах. С молитвой на губах вступала в новую жизнь а идише мэйделе. 81
81
Еврейская девочка (идиш).
Часть 10
Распростившись с Аркашей, как-то очень грустно посмотревшим на нее, Гита отправилась в общежитие. На сердце было очень тяжело, Мама была далеко, отчего хотелось плакать, что замечали люди вокруг. Девушка встала у окна на своем этаже и просто смотрела в окно, ощущая себя как-то… одиноко. Но в голове всплыли строки, вечные строки Песни Песней 82 , поэтому Мэйделе обратилась к Нему. Губы девушки шевелились, а слова молитвы будто прогоняли тоску и ощущение одиночества, заставляя брать себя в руки.
82
Песнь песней Соломона – Четвёртая книга раздела Ктувим еврейской Библии.