Между ангелом и бесом

Боброва Ирина

— Бред какой-то,— пробормотал Гуча, с трудом опустив глаза.— Этого же просто не может быть! Это­го не было в сценарии! Этот мир примитивен, он не живет сам, здесь же только приказы, команды и сюжетные линии!

В небесах что-то громыхнуло, заорало благам матом и со свистом устремилось вниз. Сначала с неба упала общипанная метла, немного покрутилась в воздухе и тихо юркнула в открытую пасть колодца. Следом за ней, ругаясь и обещая страшную кару «фулюганам», упала ведьма Гризелла. Она растопырила ноги, стараясь затормозить, но… Но

колодец оказался намного шире, чем бабкин «шпагат», и она, как балерина в прыжке плавно опустилась в воду.

И наконец вслед за Гризеллой с неба рухнул жребий камень, накрыв колодец с ведьмой, словно крышка кастрюлю с супом. Причем суп, а в данном случае — Гризелла, булькал и шипел внутри, пытаясь выбраться из-под крышки.

— Ой, что сейчас будет! — Отшельник быстре­нько ретировался за спины молодых спутников.

— Гризелла, держись! Я тебя спасу! — Бенедикт ринулся к колодцу, но старая хрупкая женщина обо­шлась без его помощи.

Камень пошатнулся, заскрипел и, не выдержав мощных ударов снизу, раскололся на две части. Ве­дьма отбросила половинки в стороны и вылезла са­мостоятельно. Бешено вращая глазами, она схватила первого попавшегося под руку тролля и окунула его в колодец.

— Фулюганы!!! Вы у меня этой водички досыта напьетесь!!! Я вам покажу, как камнями швыряться!!!

— Гризелла, оставь его, не виноват уродец, ни при чем он! — Гуча попытался вырвать несчастного из цепких бабкиных рук, но это было непросто.

— А кто при чем?!— завопила ведьма, и еще крепче сжала толстую тролличью шею.

— Человек,— ответил вожак,— маленький такой, чернявый. На вашего главного похож. Это он все тут перепутал!

— Аполлоша,— выдохнула ведьма и отпустила тролличьи ноги.

Послышался плеск, на краю бордюра показались лохматые лапы с корявыми пальцами и длинными когтями, и из колодца показалась очень страшная, но счастливая морда потенциального утопленника.

— Чур меня…— прошептала старуха и сплюнула через левое плечо, прямо в глаз стоявшему позади нее черту.

Гуча утерся и подошел к колодцу, в котором барахтался тролль. Помощь уродцу не понадобилась, он зацепился за край, подтянулся и вылез сам. Радостно вереща и гримасничая, он кинулся к собратьям.

Гуча достал из глубокого кармана жезл, сосредоточился и провел им по камням бордюра.

— «Мертвая вода»,— прочла Гризелла по буквам, а черт перешел к другому колодцу. Он столкнул с края половинку жребия и проделал ту же процедуру что и у первого колодца,— появилась надпись «Жи­вая вода».

— Теперь вам никакие указатели не нужны,— произнес Гуча,— и перепутать больше невозможно. Надписи не стереть, не уничтожить. Эти два колод­ца — волшебные, а остальные — мутные. Милости прошу вас вернуться домой, господа тролли!

Тролли загалдели, загомонили, но слов благо­дарности черт не услышал. Они сначала толпой ки­нулись к мертвой воде — не терпелось умыться и пострашнеть, а потом устроили обязательную пота­совку

у мутных колодцев — им не терпелось скорее попасть домой.

Когда суета стихла и последний страшилка исчез в темном отверстии, Бенедикт спросил:

— Я понимаю, что мертвую воду ты определил потому, что Гризелла туда окунула красивого тролля, а вылез уродливый. Но я не понимаю, откуда ты узнал, в каком колодце живая вода находятся?

— А ты на Гризеллу посмотри, ангелок. Внимательнее, посмотри и, может, поймешь!

А посмотреть было на что! Ведьма удивительно похорошела. И помолодела лет на пятьсот-шестьсот. Теперь это была не старая, костлявая старуха, а юная дева с букетом в руках. Бенедикт хотел было спросить, почему букет крепится на длинной палке, но не смог сформулировать вопрос Мысли куда-то разбегались. Остальные похоже, на время совсем потеряли способность мыслить. Гуча во время разбирательства с троллями не успел рассмотреть Гризеллу. Он просто отметил, что старуха помолодела, но чтоб ТАК!!!

Перманент мышиного цвета превратился в пышные кудри. Куда-то исчезла бородавка с кончика носа, а сам нос стал тонким, с изящной горбинкой. Глаза Гризеллы, оказывается, когда-то 6ыли большими и синими, а ресницы — длинными и пушистыми. Круглые щечки окрашивал нежный румянец — того же цвета, что и бутоны на цветущей метле. Как-то одновременно мужчины сообразили, что неприлично так нагло рассматривать девушку и опустили взгляд… на грудь…

— Лучше бы они этого не делали!!! Грудь у Гризеллы стала пышной, талия — тонкой, а ноги — длинными. Драный балахон почему-то обладал иммунитетом против живой воды и не стал новым нарядом, но даже в нем Гризелла была на диво хороша!

Гризелла не привыкла к такому вниманию и поэтому не знала, как себя вести. И дело было даже не в том, что на нее смотрели, дело было в том, КАК!!! Восхищение в глазах молодых (в ее понимании) парней совсем не укладывался в сознании древней старухи, какой, она, по сути, и являлась. Не зная, что сказать, Гризелла смутилась еще больше и, волнуясь, обрывала с метлы зеленые листочки и розовые лепестки.

Черт опомнился первым. Он взял Грязеллу за руку, подхватил торбу и кивнул друзьям. Отряд покинул гостеприимных троллей, пока те не вспомнили о них.

Дорога поднялась в горку, потом спустилась нее, и скоро уж не стало видно ни холмов, ни мутных колодцев.

Начинался лес. Маленькие деревца попадались реже, их место заняли исполины такой высоты, что задевали ветвями облака.

Гуча уверенно вел отряд вперед. Он решил во что бы то ни стало найти сына и вернуться домой, пока еще не сошел с ума от происходящего.

Бенедикт не мог отвести взгляда от стройной фигурки необычно молчаливой Гризеллы. Та так и шла рядам с чертом, позабыв выдернуть руку из широкой ладони спутника. Ангел украдкой любовался блес­тящими кудрями, прямой спиной, тонкой талией и аппетитной попкой ведьмы.