Между честью и истиной
Шрифт:
Димитри решил упростить себе задачу и по Неве против течения выводил самостоятельно только корабль живых, доверив второе судно буксиру, который и провел восстановленную магией мертвую яхту с ее печальным грузом до Петровского фарватера, а там маги, бывшие на яхте вместе с князем, взяли заботу о ней на себя.
Разумеется, на борту яхты князя были Асана и Дейвин. В походе участвовала и Хайшен с пятеркой офицеров Святой стражи, и Скольян да Онгай с самыми сильными из своих вассалов. Свою яхту, "Сирень", князь приобрел еще два года назад, уже успел привыкнуть управлять ею и даже получил удостоверение "без ограничения парусности и района плавания", хотя выделить много времени на практику не мог. На всякий случай он все еще продлевал контракт с инструктором из морской школы, но в этот раз вел корабль сам и не пригласил на борт никого из местных. Этот поход был делом саалан. На "Сирени" не было
Второй корабль, тот, что шел без имени, в родном для саалан море был бы еще незаметнее первого, поскольку мертвым не нужны ни украшения, ни знаки отличия, это игры живых. Но едва яхты отошли от причала, князь заметил на палубе между досок с телами цветы и свечи в высоких подсвечниках, защищавших огонь от ветра и капель воды. Кто-то из местных, видимо, успел оставить их там. А на выходе в залив Асана сказала: "Как странно, я вижу огни в воде". Димитри передал штурвал графу Скольяну и подошел к борту посмотреть.
Действительно, на воде были крохотные самодельные кораблики с огоньками свечей внутри. Некоторые из этих игрушек продолжали сопровождать два корабля, некоторые загорались и уходили на дно, но, так или иначе, эти светляки тут и там мелькали в начинающихся сумерках неяркими золотыми искрами. Впрочем, у входа в морской канал они перестали попадаться. Кронштадтский корабельный фарватер этим двум судам тоже освободили, но Зрением маги видели на рейде паромы и баржи, ждущие своей очереди пройти в акваторию порта или следовать дальше по своему маршруту, и частные катера у причалов Кронштадта. Но самой тяжелой частью задачи было не это все, а люди на яхте, на нитях заклятий следовавшей за яхтой князя. Димитри приходилось отправлять лодки и даже корабли мертвых в Саалан, но тогда он не мог видеть то, что видел теперь. На борту были не мертвые тела и укрывающие их цветы. Точнее, не только они. Князю казалось, что живой дух корабля, тяготящийся состоянием оснастки и корпуса, существует внутри безымянной яхты, но как-то отдельно от нее, и помнит свое имя - при жизни она называлась "Пилигрим". И те, чьи тела сейчас лежали на палубе, казалось, присутствовали там, хотя и выглядели растерянными и безучастными. Кто-то, опершись на фальшборт, глядел в воду, кто-то, сидя на палубе рядом со своим телом, наблюдал за движением облаков, некоторые, стоя на корме, смотрели на город, но все они были на корабле. Ужас предстоящего окончательного прощания был, оказывается, обоюдным. Димитри видел их и мог позвать, но знал, что это запрещено Путем и законом Саалан, а они проживали одиночество рядом с теми, кому доверяли в жизни больше всего, и понимали, что не смогут ни дозваться, ни достучаться. За его спиной скорбно молчала Хайшен, а Дейвин ушел на корму и там, отделившись от всех, укрощал свой гнев, вызванный невозможностью сделать хорошо там, где это можно и нужно, и беспомощностью перед лицом Пути и закона. Скольян да Онгай тоже выглядел подавленным, но так же, как и остальные, честно делал свою часть работы, и безымянный корабль шел вперед.
Дронов, сопровождавших обе яхты, Димитри не видел, ему было не до того, как и графу да Онгаю. Эта идея, принадлежавшая его пресс-службе, нервировала только Асану и немного Дейвина. Пока вся администрация наместника участвовала в ритуале прощания с погибшими, пресс-служба в кои веки работала без пинков и напоминаний. В пресс-центре шла прямая трансляция ритуала, и найденный пресс-секретарем комментатор из умных коллаборационистов перемежал трансляцию ретроспективой успехов команды наместника и причинами, по которым саалан так серьезно отнеслись к ночному шторму. Трансляция передавалась и на сайт администрации империи. Статистику уничтоженной фауны ветконтроль все еще считал и обещал представить в отдельной справке не позднее утра субботы. Этот репортаж смотрело, как оказалось, больше горожан, чем ждали в пиар-службе Димитри. В том числе неожиданно много обращений к сайту прошло через адреса "Линка-на-Неву". Ждать от Самого по этому поводу каких-то благодарностей никто не собирался, но при встрече с главой пресс-службы через несколько дней друзья графа да Айгита с Литейного высказали ему свои респекты за идею и исполнение.
А пока горожане наблюдали через коммы, планшеты и ноутбуки, как два кораблика, безымянный корабль мертвых и молчаливый корабль живых, достигли намеченной точки и, отойдя с фарватера, остановились перед тем, как расстаться окончательно. В закатной тишине маги молча сворачивали нити заклятий, расцепляя корабли. Предстоял последний этап ритуала, самый простой формально и самый тяжелый для чувств живых.
Он снова встал к штурвалу и не слышал, как Дейвин, подойдя к Скольяну, спросил: "А ты-то где успел себе это найти?" - и как Скольян недоуменно посмотрел на него и пожал плечами. Тем более он не видел внимательного взгляда Хайшен, направленного на графа да Онгая.
Вечером на причале у Эрмитажа кто-то неведомый поставил зажженные свечи. Горожане тоже почтили погибших, по-своему. Сообщение получилось многослойным: пожар в Эрмитаже случился примерно в эти же даты, но и корабль с саалан, погибшими, защищая город от фауны, отправился в свой последний поход именно от этой пристани. Социальные сети, как в городе, так и за пределами края, загудели об этом с ночи, трактуя случившееся каждая в рамках политических пристрастий и картины мира своих пользователей. Разноголосица получилась что надо, и шум тоже вышел отменный. Наместник не стал вникать, доклад пресс-атташе выслушал вполуха и только повторил, что хочет видеть справку со статистикой по событиям вторника-среды как можно скорее, желательно не позже субботы.
А Скольян да Онгай, не успев закончить рабочий день, угодил на разговор к дознавателю Святой стражи. И отвечал на очень непростые вопросы. То есть, на первый взгляд, они казались простыми, но граф понимал, что любой неверный ответ - и его жизнь кончена, а его две жены и трое детей оказываются в очень неудобном положении.
– Граф Скольян, ты видел что-нибудь особенное сегодня во время церемонии прощания с убитыми в шторм?
– спросила Хайшен.
Да Онгай пожал плечами:
– Ровно то же, что и ты, досточтимая, мы ведь стояли рядом.
– Видел ли ты подобное раньше?
– Подобное чему?
– уточнил граф.
– Кораблем мы отправляем мертвых первый раз за восемь лет, раньше или нечего было предать морю, или это все же происходило не в одном месте, и каждый из погибших получал свою лодку.
Хайшен тихонько вздохнула.
– Граф, опиши, что ты видел сегодня во время ритуала прощания с погибшими.
– Какая часть ритуала тебя интересует?
– еще раз уточнил Скольян.
– Мы начали в полдень и вернулись обратно около полуночи.
– Я хочу знать, что ты видел, когда мы призвали огонь на безымянный корабль, - ровно и немного замедленно сказала Хайшен.
– Я видел необычное распространение огня, - осторожно начал граф да Онгай, - я отметил оригинальную иллюзию, вероятно, возникшую самопроизвольно или в силу случайного переплетения нитей заклятий...
– Остановись, граф.
Скольян послушно замолк, с тоской глядя на Хайшен.
– Что ты сейчас чувствуешь?
– спросила священница.
– Я испуган. Я смущен. Я в шаге от недолжного и не уверен, что еще не перешел черту.
Она протянула ему ладони и взяла его руки в свои.
– Я с тобой, Скольян. Я стояла рядом и видела то же, что и ты. Давай же назовем увиденное вместе.
– Хорошо, Хайшен, - сказал вице-мэр.
– Давай сделаем это. Я видел, что корабль уходит в портал, обрамленный огнем.
– Я видела в портале море и берег, к которому направился корабль, - отозвалась настоятельница.
– И на этом берегу были сигнальный огонь и огонь приюта.