Между честью и истиной

Аусиньш Эгерт

– Это обитаемый берег, - продолжил Скольян да Онгай, - и те, кто отправился к нему на корабле, не были мертвы, хотя мы знали, что они убиты.

– И корабль, который мы видели ветхим и ненадежным, войдя в портал, выглядел целым и крепким, - закончила дознаватель.
– Теперь я спрашиваю снова, Скольян, видел ли ты что-либо подобное раньше?

– Нет, - уверенно ответил граф.
– Точно не видел.

– Этого не может быть, граф. Подумай и вспомни.

– Хайшен, я могу подтвердить при свидетелях, держа шар дознания в руках, что никогда раньше я не встречал души умерших и дух корабля, и никогда раньше, заглядывая в портал, я не видел там ничего, кроме тумана.

Хайшен, покачав головой, отпустила руки Скольяна.

–

Граф, для того, чтобы увидеть это сегодня, нужно было встретиться с подобным раньше. Так что если ты видел сегодня то, что описал вместе со мной, это был не первый такой раз с тобой. Вспоминай.

– Но ты же тоже видела это? И вряд ли ты, даже по долгу службы, встречала души мертвых, самовольно гуляющие по палубе корабля, который и на воде-то держится только благодаря слаженной работе десяти магов?

– Да, ты прав, такое я видела впервые в жизни. Но до этого я видела кое-что похожее, здесь, в крае. Совсем недавно, три пятерки дней назад.

Вице-мэр замер и некоторое время смотрел на настоятельницу очень большими и круглыми глазами. Потом попросил:

– Расскажи мне. Может быть, тогда я сумею понять, что видел я, и расскажу тебе.

– Скольян, ты знаешь сад у моря за рекой Смоленкой? Тот, что за домом, во дворе?

– Знаю, Хайшен. Его зовут Анфисин сад. Он начат внучкой одного путешественника и ее учениками.

– И памятник в этом саду ты знаешь?

– Детям блокады? Да, я видел его.

– Я тоже видела. И тени мертвых, которые приходят туда, я видела.

– Там совсем тихо...
– задумчиво произнес граф и хотел было добавить что-то, но Хайшен подхватила реплику и развернула разговор.

– Да, страшно перед Смоленкой на набережной и в заливе. Граф Дейвин показал мне.

– И он тоже?
– охнул да Онгай.

– И он, - кивнула Хайшен.
– Так что ты не первый, граф.

– Ну, если так, - задумчиво сказал вице-мэр, - то получается, что я как раз первый, ведь со мной это случилось зимой девятнадцатого года, пока мы ждали легата императора.

– Как это было, Скольян?

– Хайшен, - граф пожал плечами, - это был обычный день, я шел по улице и вдруг увидел трупы между сугробов. Пригляделся и увидел, что это просто мусор. А потом мне точно так же привиделись люди, которые шли по улице и тащили за собой санки или несли ведра с водой, и один из них упал и не поднялся, а подойдя ближе, я увидел только снег...

– Что ты чувствовал после этих видений, граф?

– Конечно, сначала мне было жутко. А потом я привык.

– Говорил ли ты с достопочтенным об этом?

Скольян да Онгай замялся. Но встретив внимательный ждущий взгляд Хайшен, признался:

– Видишь ли, досточтимая... В ту зиму было очень холодно, и приходилось довольно много работать, в том числе и в Потоке. А еды было маловато, и она была довольно однообразная, как у нас в дальних поселениях севера. Конечно, здешняя еда сытнее, чем наша, но нам все равно не хватало, ведь приходилось постоянно колдовать. Источников тоже не было, и хотя мы нашли добровольцев для того, чтобы покрыть самые необходимые расходы, Силы было в обрез. И я все время пил ддайгский чай. Помногу, больше двух чайников в день. Так что решил, что у меня видения из-за чая и это снадобье, согласно своим свойствам, показывает мне мои собственные страхи, не имеющие отношения к реальности. А когда легат прибыл, и я увидел, что это Димитри да Гридах, и понял, что теперь все будет хорошо, то перестал пить этот чай, будь он неладен, чтобы не доводить до беды, как молодой маркиз да Шайни. Прошло уже восемь лет. Откуда мне было знать, что ддайгский чай изменяет Зрение навсегда?

Хайшен наклонила голову.

– Я услышала и поняла твой рассказ, Скольян. Вряд ли дело в чае, ведь его пьют, в том числе и в таких чрезмерных количествах, и в землях саалан. И ни у кого до сих пор он не вызывал таких видений. А я не пила

этого чая, и граф Дейвин тоже. Князь Димитри, может быть, и пил его, но точно не столько, сколько ты. Но мы, все четверо, видели одно и то же. Не беспокойся, в твоих делах и словах я не нашла недозволенного. Не ты призвал эти тени, не ты виновен в их появлении. Ты не пытался подчинить их себе и не подчинялся им. Твой рассказ важен для следствия, благодарю тебя. И прими мое сочувствие твоему горю из-за смерти вассала. Тяжело терять верных в чужой и суровой земле.

Граф наклонил голову, принимая соболезнования, поблагодарил и спросил, свободен ли он уже. Хайшен отпустила его обычными словами офицера Святой стражи, закончившего допрос: "Ты чист и свободен", - и осталась размышлять. Она совершенно не представляла себе, как допрашивать этих мертвых, и ни в коем случае не хотела дополнительно усложнить обстановку в крае. Но принести их слово для суда в столице она была должна.

16 Серый ветер

Ранда Атил встретилась с Димитри в середине последней декады августа. Она пришла рассказать князю, как продвигается работа над созданием вакцины для фавнов. К ее удивлению, Димитри, выслушав ее, одобрил все запланированные исследования и испытания, а после этого спросил гостью из Созвездия, что она думает о судебном процессе, идущем в крае.

Над ответом Ранда думала долго. Для собрата по Искусству ее ответ мог выглядеть как оценка его действий. А из этой оценки он мог сделать выводы о намерениях всего Созвездия. Наконец, она произнесла:

– Димитри, решение суда будет соответствовать пониманию Пути, которым вы идете, как народ. Я вижу, с каким доверием твои соотечественники относятся к правосудию, и, не скрою, меня это радует. Это значит, что ваши законы исходят из обычаев, основанных на вашем понимании справедливости и воздаяния. Достижение гармонии Вселенной невозможно без различения добра и зла, и именно стремление к справедливости, свойственное всем живым существам, показывает ваше стремление к ней. Да, мне очень грустно думать, что ради торжества закона кто-то из твоих соотечественников вынужден будет стать убийцей, но я понимаю, что вы пока не видите в искре чужой жизни священный дар и ценность, даже если это существование преступника, как это свойственно нам. Я знаю от Асаны, что в своем мире вы нашли способ оставить убийцу наедине с его виной, но вряд ли тебя поймут на Земле, если ты последуешь вашим традициям.

– Да, - кивнул Димитри.
– Они не верят своим судьям и потому выбирают для своих преступников пожизненное рабство и жизнь в клетке в надежде, что их вина будет оспорена. Это печально, на мой взгляд.

Ранда грустно кивнула. На ее взгляд, обычаи саалан не сильно отличались в своей дикости от традиций Земли. Виконтесса да Сиалан рассказала ей несколько дней назад, что ждало бы на родине изобличенных в преступлениях сааланцев. Действительно, в Большом Саалан никто не стал бы убийцей. Приговоренным там предоставляли возможность самостоятельно и добровольно сойти в воду залива с трапа, чтобы море, приняв их, простило им вину. На взгляд виконтессы, подсудимым, единодушно выбравшим правосудие Озерного края, не хватило мужества принять такой конец. Ранда не удержалась и спросила свою собеседницу, бывает ли у них так, что человек не хочет сам идти в воду, и Асана кивнула, признавая, что трусы есть в любом народе и неудивительно, что среди работорговцев и разбойников их особенно много. В подобных случаях на помощь правосудию саалан приходят веревки, но такая казнь считается позорной даже среди воров, и не видать удачливому до того бандиту ни песни в свою честь, ни даже добрых слов. Что до казней девятнадцатого года, добавила она, залив тогда был скован льдом, и князь всего лишь вспомнил более древний обычай. И поскольку тогда он приговорил к смерти падаль, не достойную уважения, марать ею здешние воды все равно никто не стал бы.