Между честью и истиной
Шрифт:
– Дана Сидерос, "Час пик".
– Оторвавшись от листов, она посмотрела на директора.
– Что это, Айдиш? Стихи? Какая-то здешняя сага?
– То, что ты желала видеть, досточтимая сестра, - ответил он.
– Это написано за год или два до объявления присутствия.
Первую страницу Хайшен читала со сдвинутыми в недоумении бровями, но на второй, найдя ссылку на только что прочитанную книгу, вчиталась. После третьей поежилась. К концу пятой потерла висок свободной рукой. Взглянув на седьмую, отложила текст на стол и наклонилась над ним, не касаясь руками. Дочитав, она отодвинула листы и сказала:
– Пожалуй, этого достаточно. Я подам представление магистру о награде для
– Я рос в достойной семье, - пожал плечами Айдиш.
– Мне было где это взять.
Отказаться от награды или просить Хайшен оставить эту идею он не мог, это было бы очевидным признанием в том, что домой он не спешит и с родней общаться не рвется. Но даже если магистр откажется его награждать, само это представление обязывало Айдиша к визиту в столицу за звездами, к общению с матерью и двоюродным дедом, властным и могущественным политиком, и к массе событий и действий, без которых он прекрасно обходился десяток лет по счету империи и с удовольствием обошелся бы еще столько же.
Именно в этот момент разговора ему позвонил несколько раздраженный Дейвин и спросил, можно ли на будущее сделать так, чтобы дети не оказывались в крыле аристократии. Айдиш принес Хайшен извинения и побежал забирать нарушителя. Им оказался подросток тринадцати лет, хорошо знакомый Айдишу по длинному списку подвигов. Дейвин отвел директора из приемной к себе в малый кабинет и рассказал, что "этот юноша" пришел к нему проситься в ученики и сидел под дверью, похоже, часов с семи утра, дожидаясь, пока граф выйдет из приемной, чтобы принять доклад своего старшего оруженосца. Выходя, Дейвин едва не споткнулся об юное дарование, поскольку никак не мог ожидать, что в коридорах крыла аристократии на полу может быть ребенок. Рассказав это все досточтимому, граф выразил надежду, что первый случай станет и последним, и кивнул в сторону приемной, где сидел подросток. Айдиш вздохнул и сказал мальчику: "Пойдем, Сережа". По дороге до школьного крыла досточтимый попытался узнать у воспитанника, чего он хотел от графа, но толком ничего не добился. Назначив юному дарованию беседу на завтрашний вечер, Айдиш отпустил его на уроки и вернулся в кабинет, где оставалась Хайшен.
Настоятельница, дожидаясь его, вышла в приемную, взяла том сказок Пушкина, вернулась с ним в кабинет и ждала директора там, где разговор был начат. Когда он вошел, Хайшен, показывая ему книгу, спросила:
– Что это, Айдиш?
– Детские сказки, - пожав плечами, ответил он.
– Сказки?
– переспросила Хайшен.
– Детские?
В следующую секунду мир в глазах Айдиша покачнулся, и досточтимый узрел вспыхнувший слева ярко-красный свет.
– Самоуверенный дурак!
– возмущенно бросила настоятельница, отшвырнув на стол том, которым только что отвесила оплеуху собрату по обетам.
– Ленивая рыба! За десяток лет ты мог найти время и сравнить две книги между собой!
Продолжать разговор она не стала, развернулась и вышла. Айдиш вздохнул, позвал секретаря и попросил принести обеззараживающий раствор и пластырь. Заняться собой он уже не успевал, граф Дейвин попросил время на разговор в первой половине дня и должен был подойти с минуты на минуту. Едва мальчик закончил обрабатывать ссадину, как граф да Айгит открыл дверь в кабинет.
– Ого! Кто это тебя так разукрасил, досточтимый? Не твои сорванцы, надеюсь?
Айдиш в ответ только поморщился:
– У нас была небольшая философская дискуссия с сестрой по обетам. Она не сочла мои доводы достаточными.
– Понимаю, - сочувственно произнес Дейвин.
Секретарь закончил убирать следы медицинских манипуляций, собрал мусор, поклонился графу и вышел.
– Что ты принес мне, граф?
–
– Возмущение и недоумение, Айдиш. Я ношу их уже два десятка дней, и они все еще свежи.
– Что тебя возмутило?
– События штормовой ночи, досточтимый.
Айдиш чуть наклонился вперед, к конфиденту, слушая. Грозной, или штормовой, ту ночь, унесшую три десятка жизней, звали уже все саалан. Граф да Айгит посмотрел на досточтимого и развел руками:
– Я не понимаю их поведения. И за две полных десятки дней так и не понял, что они хотели.
– Кто они, граф? Про кого ты говоришь?
– Айдиш, здешнее мертвое отребье сперва упрекало меня в том, что я дворянин, как будто в этом есть что-то постыдное, а потом еще называло меня потомком каких-то старых богов, - Дейвин не удержал брезгливой гримасы.
– Почему тебя это задело?
– спросил Айдиш.
– Видишь ли, они считали первое основанием для того, чтобы на меня напасть, а второе стало для них причиной передумать, и я не понимаю этого.
– Что же, если они видели в тебе потомка бога, по меньшей мере логично в их положении не связываться с тобой.
– Эти боги вообще от другого моря, я специально списался с Женькой!
– возмутился граф.
– Скажи мне, где тут логика? Как это все понимать?
– Да логику-то я, допустим, вижу, - задумчиво произнес Айдиш, поправляя пластырь под глазом.
– Какая им разница, от какого они моря, если они в Летнем Саду стоят себе, как настоящие боги?
Глядя на онемевшего от изумления графа, досточтимый развернул мысль.
– Сюда их привезли? Привезли. Священную рощу по их родному обряду сделали? Да, именно она и называется Летний Сад. Жертвенники поставили? Поставили - пруд с птицами, фонтаны и буфетный павильон ими и служат. Какие после этого могут быть у богов вопросы к людям? Это теперь их земля, они и заботятся о ней, как могут. А люди - люди привыкли и не замечают. Они тут вообще подслеповаты, граф...
Дейвин замерев, дослушал конфидента и некоторое время сидел, не шевелясь, пораженный мыслью. Потом спросил:
– Слушай, досточтимый, вот только между нами - а куда Академия смотрела до объявления открытого присутствия? Если вот это все называется "магии в крае нет", то я ледяной дракончик.
Директор школы философски пожал плечами:
– Можно подумать, у империи был выбор.
– И то верно, - вздохнул заместитель наместника.
Расставшись с графом, досточтимый директор Айдиш с пластырем под глазом присутствовал на городском совещании, где узнал, что управление образованием не устроила программа интерната по математике и физике, а также у них вопросы к количеству часов обучения сааланику и русскому - первого чересчур много, а второго недостаточно. И что в связи с этим всем аттестовать учебное заведение можно только после решения организационных вопросов, так что надо ждать проверку. А когда он после совещания позвонил инспектору, выяснилось, что все перечисленное - мелочи в сравнении с тем, что в школе работает специалист, ограниченный в правах по суду. И тогда досточтимый Айдиш вскипел, наконец. Он перешел по порталу в Приозерское управление образованием и, явившись без предварительной договоренности, сказал инспектору, что при такой постановке вопроса будет проще сразу дать всем воспитанникам гражданство Большого Саалан. Ему припомнили двадцать второй год и самоуправство досточтимых, закончившееся трагедией в Корытовском лагере, он в ответ тоже нашел что сказать... В общем, итоги дня были далеки от желательных, а без письма из управления образованием края князь бы точно обошелся. Впрочем, решил Айдиш, наверняка он передаст это в пресс-службу, и ответ будут писать они.