Между честью и истиной

Аусиньш Эгерт

– А как же ее террористическая деятельность?
– еле выговорил изумленный Дейвин.

– Так она же не знает, что она террорист, - развела руками Полина.
– Именно потому, что он бы не одобрил.

Дейвин смотрел на Полину и не видел ее. Он мучительно соединял в сознании несоединимое. Эта мразь, Алиса - и вот такое. Безотчетное и необсуждаемое, как все, что она делает. Быть со своим мужчиной, сохранять с ним связь, соблюдая невыполнимые и невозможные для мага условия. Не иметь секса с другими, потому что у них так нельзя, если уже есть партнер, ведь это тоже способ сохранять связь с ним. Не думать, не смотреть в зеркало, отбрыкиваться и забывать, даже если ткнут носом и добавят хорошего пинка, чтобы не оказаться

даже случайно тем, что он не хотел бы видеть. И все это ради того, чтобы продолжать быть с мужчиной, который ушел за грань девять лет назад. Алиса оставляет ему место в своей жизни, зная, что оно никогда не будет занято, в ущерб себе, просто чтобы любой ценой быть рядом с ним, даже если его больше нет совсем нигде.

Маг потер висок. Так хорошо начавшийся вечер как-то окончательно пошел наперекосяк. С другой стороны, кости легли невероятно удачно. Четыре года Дейвин ломал себе голову над вопросом, что князь увидел в этой мрази и почему он возится с ней все это время? И вот он, ответ: не увидел, а почувствовал. Ее невероятную, невозможную, необъяснимую ничем верность. Своему городу, своему мужчине. Даже этим ее, из Созвездия. Нипочему. Просто потому, что она дышит и живет. Вот почему она до сих пор жива и на свободе, несмотря на все выходки, так раздражающие князя. И ведь еще есть казарма Охотников, где сегодня ночью, а то и завтра, будут обсуждать этот случай в баре. Саалан предстоит дальше жить здесь, жить с людьми, превращающими себя и своих близких женщин и мужчин в такое, как Алиса, без всякой магии и проклятий.

Полину тем временем окликнул с подиума музыкант, оказавшийся десантником, или наоборот, разницы не было никакой. Она извинилась перед Дейвином и пошла к подиуму. Пошептавшись немного с музыкантом, она подошла к клавишам, он коротко свистнул второму, вяло ковырявшемуся в пульте и почти невидимому в темном углу сцены. И они запели балладу, настоящую балладу о любви:

Когда вода всемирного потопа

вернулась вновь в границы берегов,

из пены уходящего потока

на сушу тихо выбралась Любовь

и растворилась в воздухе до срока,

а срока было сорок сороков...

Дейвин слушал и продолжал то ли размышлять, то ли страдать. Зачем, зачем местные смешивают в одной миске любовь и брак? Даже по их балладам видно, насколько это разные вещи. Почему они не могут договариваться между собой?

Полина обнялась с музыкантами и направилась обратно к столику, очевидно, не собираясь возвращаться к ним. Второй, почувствовав момент, перехватил инициативу и начал следующую балладу, про двоих неспящих, одурманенных любовью в городе, полном разрушения, безнадежности и бессмысленности, и составляющих смысл этого города настолько, что сама Смерть писала им стихи, прислонясь к уличному фонарю, и про страшную и постыдную зависть к их любви, с которой певец справился, вслед за автором, к последней строке, как и положено в балладе и как вряд ли бывает в жизни. Народ потихоньку засобирался наружу. Кто-то из десантников, проходя мимо их столика, сказал Дейвину, что раз тот понял, то привыкнуть сможет, а что понял, это уже видно - и имел в виду, похоже, поддержать его этой фразой...

Уже по дороге к базе Полина извиняющимся тоном сказала, что вечер получился скорее познавательный, чем развлекательный, и ей жаль, что который уже раз именно с ним нормально выпить не получается, вечно какая-то внешняя жизнь мешает. Дейвин кивнул, соглашаясь, и добавил, что в следующий раз, похоже, пить придется где-нибудь на Ддайг или в Исюрмере, может, там повезет больше. А если и помешают, то тоже получится познавательно и любопытно. Или, разнообразия ради,

открытия случатся не только у него.

У себя в апартаментах граф долго сидел в ванной под водопадом, заменявшим саалан душ, и пытался как-то переварить увиденное. События вечера вертелись в голове бешеными мотыльками и никак не хотели становиться словами. Наконец, ему вспомнилась местная идиома, явно позаимствованная у Женьки и относившаяся, кажется, к Дине Вороновой - "собачья верность". Он угадал, что это про Алису, но не знал, как это, и решил, что самым простым способом это выяснить будет завести себе такого компаньона, собаку. Посмотреть ведь всегда проще, чем слушать объяснения. С тем он и отправился спать.

Утром Полина получила на комм сообщение от князя: "Я напоминаю, что просил тебя не совершать подвигов". Подумав, она ответила в два слова: "Я пыталась" - и добавила смайл. От целителей ей почти не влетело. Только вместо четырех часов пришлось пробыть в госпитале шесть, и весь четверг фактически на это и ушел.

А в субботу из госпиталя Полину забрала Хайшен. Ее апартаменты выглядели очень строгими, даже пустоватыми. Кабинет Дейвина, со всей его тягой к свободным поверхностям и длинным прямым линиям, казался вполне живеньким и даже веселым по сравнению с этой комнатой. Не говоря уже о малом кабинете князя, смотревшимся в сравнении с этим интерьером сущей детской комнатой. Кресла, однако, были мягкими и удобными, воздух - свежим и теплым, а по стене плясали радужные блики от кристалла, вращающегося в чаше фонтана из белого мрамора. Полина устроилась в одном из кресел, вопросительно взглянула на досточтимую. Та села напротив нее так мягко, что даже ткань не зашуршала.

– Хочу спросить тебя, что такое этот ваш "снежок", или "снег", и как так вышло, что первый наместник края отравлен этим, - сказала она.

– Его изначально создавали как обезболивающее, - осторожно сказала Полина.
– Вообще, у этого препарата довольно длинная история, несмотря на то, что он относительно новый. Его использовали для терапии тревожности, но быстро отказались из-за тяжелых побочных эффектов. Затем применяли для помощи тем, кто успел привыкнуть к дурманящим веществам и не мог бросить их принимать. Но замена одного дурмана другим была не очень действенным ходом, а синдром отмены у этого вещества чуть не хуже, чем у наркотиков, от которых люди пытались отвыкнуть с его помощью. Потрать два часа, посмотри фильм "Уличный кот по имени Боб", там достаточно рассказано об этом веществе...
– она вдруг прервалась.
– Но почему ты задаешь этот вопрос мне, если лучше спросить специалиста? Есть же наркологи в крае, не могли ведь они все уволиться и уехать.

Хайшен тихонько вздохнула:

– Ни один ваш врач не поверит, что маркиз Унриаль еще жив после всего, что с ним произошло, а мне его еще опрашивать. Я хочу понимать хоть что-то, а не сражаться с косностью сознания очередного местного умника, добывая пару понятных слов.

– Ты еще и опрашивать его намерена?
– Полина подняла брови.

– Конечно намерена, - ровно ответила Хайшен.
– Наместник меня за этим и вызвал.

Полина некоторое время молчала, глядя на Хайшен очень неприятным взглядом. Досточтимая уже решила было спросить, чем она вызвала раздражение собеседницы, когда та решительно сказала:

– Не могу сказать, что мне нравится эта перспектива, но считаю себя обязанной присутствовать при вашем разговоре. Не потому, что мне интересно его содержание, а поскольку ты сейчас заявила намерение опрашивать больного и физически слабого человека. Ты не имеешь опыта наблюдения людей в таком состоянии, и если даже не убьешь его разговором, то легко можешь повредить ему. Закон моей профессии требует, чтобы я противостояла этому по возможности.

– Хорошо, - легко кивнула Хайшен, - тогда пойдем к нему.