Между честью и истиной
Шрифт:
– Я не вижу здесь его собственного отступления от Пути, а ты?
И дознаватель ответила:
– Тоже не нахожу.
– Ну вот, - сказала Полина, не заметив их разговор.
– На первый раз достаточно. Теперь давайте попробуем это нарисовать по-вашему и по-нашему.
Взяв карандаши, она быстро набросала спираль, похожую на раковину, замкнула внутренние камеры и нарисовала прокол, который шел изнутри раковины, сдвигая слои и формируя все более заметную выпуклость на стенке раковины.
– Вот как выглядит след болезненного опыта, сформировавшего убеждения, от которых человек не может отступить. Можно ли считать это чертой характера?
Полина взяла второй лист и быстро нарисовала цветок с десятью лепестками, из которых восемь сидели прямо на сердцевине, но были едва видны, и два, ярких и четких, были соединены с сердцевиной цветка длинными черешками. Димитри с интересом наблюдал за ней, пока она выполняла первый рисунок, потом посмотрел на второй лист и развел руками: все было совершенно точно, портрет именно его сознания лежал перед ним на столе. Хайшен посмотрела на схему и кивнула. Она сама нарисовала бы точно так же и тем же цветом. Дейвин, скосивший глаза в лист на две секунды, тоже был согласен. Айдиш на схему вообще не смотрел.
– Полина Юрьевна, - спросил он, - а с чем вы комбинировали адлерианский протокол?
– Протоколов было три, Айдар Юнусович.
– ответила она, собирая книги.
– И они все пересекаются между собой больше чем наполовину, так что в общую схему встают, как видите, довольно удачно.
Дейвин наконец поднял взгляд от столешницы и убрал изо рта зубочистку.
– Мистрис Полина, - спросил он, - а что, у меня тоже есть такие убеждения?
– Мастер Дейвин, - усмехнулась Полина, - их не бывает только у рыб. И то не у всех. А все здесь присутствующие, увы, наделены в полной мере. Включая меня саму.
Хайшен обратилась к Димитри:
– Ты ни разу даже не попытался исказить ответ, почему?
– А что такого я сказал?
– удивился князь.
– Ни о чем, что было бы постыдно или преступно назвать, Полина меня даже не спросила.
– Но тебе же было больно говорить об этом?
– изумилась дознаватель.
– Что же тут поделаешь, это жизнь, - пожал плечами князь.
– Она у всех такая.
Хайшен поблагодарила его за ответ и ненадолго замолчала. Говорить она начала одновременно с Димитри.
– Пожалуй, я хочу продолжения, но уже без свидетелей, - сказал князь.
– Да, этот метод нужно очень внимательно исследовать, - одновременно с ним произнесла настоятельница.
Но на первый зимний месяц у нее были совсем другие планы. А в этом свободного времени уже не осталось ни на что, кроме одного довольно гадкого дела, обещавшего занять всю последнюю пятерку дней ноября.
Следующим утром досточтимая настоятельница сообщила Дейвину, что у него сегодня в планах сопровождение ее для начала во Фрунзенское РУВД Санкт-Петербурга, а потом, если останется время, то и в другие инстанции. Дейвин совершенно без энтузиазма ответил: "Да,
Разговор в РУВД был простым и коротким. Хайшен подала начальнику отдела два коротких списка и одну фамилию назвала на память.
– Этих, этих и этого - в Адмиралтейство, - сказала она.
На осторожные возражения о порядке задержания, дознаватель только повела плечом:
– Что значит "ордер"? Какой вам еще ордер? Старший дознаватель Святой стражи вам приказывает, какие буквы в слове "приказ" вам неизвестны?
Услышав от нее эту формулировку, Дейвин едва не поперхнулся.
Она продолжала тем же ледяным тоном.
– Что? Письменный? Да, конечно, в Адмиралтействе оформим. Что противозаконно? Ах, задержание... А вот эти их действия, на основании только одного доноса от семнадцатого марта, они законны? Ну извините, как началось, так и будет закончено.
Скомандовав отправлять подследственных, она развернулась к Дейвину:
– На Октябрьскую набережную, граф.
– ...А потом эта Галадриэль взмахнула руками и что-то сказала, и весь наш архив оказался на полу. А когда Семен спросил ее, что она делает, она с приятной улыбкой заявила - мол, ищу наше оборудование, при помощи которого вы проводили допрос. У вас же, кажется, так принято искать? Мы ей попытались сказать, что у нас никакого их оборудования не было, но она улыбнулась еще ласковее и сказала, что если протокол есть, то оборудование точно было, и из кабинета не выйдет никто, пока она не получит шар правды и рассказ о том, кто нам его дал и на каких основаниях. Тут-то нам всем сразу худо и стало...
– А Дэн? Он же с ней приходил.
– А что Дэн. Стоял у стены с бледным видом и иногда на нас сочувственно смотрел. Что он скажет, это же священница, причем не из мелких, она примерно епископ у них на наш счет, как Вейлин был, и следователь инквизиции. Она прибыла работу наместника проверять. Я так понимаю, Дэн по этому делу сам уже горячего до слез нахлебался...
Из переписки полицейских в закрытой теме городского форума 26.11.2027.
Двадцать восьмого ноября, по снежку, мы чистили подвалы на Лиговке за Обводным, между Курской и Прилукской. В подвале закрытого здания суда было черт-те что, но самый "ой" обнаружился в поликлинике. Квартал пришлось оцепить от Боровой аж до проспекта, и когда мы приехали и выгрузились, наши самые знаменитые отморозки, "Городские партизаны" и "Свободная Нева", уже работали во дворах. Кажется, полным составом. Они уже успешно загнали всех тварей в подвалы и удерживали их там фонарями и выстрелами. Дейвин что-то говорил в комм, одновременно свободной рукой указывая нашим рабочим двойкам, куда подойти и на что обратить внимание. За заграждением собралась неприятно большая толпа любопытных, но ни одного горожанина среди них не было, жителей квартала ребята уже успели эвакуировать на автовокзал. Я быстро бросила взгляд на толпу - да, все с фототехникой и камерами наперевес. Да Айгит указал нам с Сергом и Симаю с Исоль проследить безопасность этих зрителей. И тут один из журналистов меня узнал, а второй решил, что ему тоже можно, так что под ленты заграждения они подлезли вдвоем. Серг только успел вытаращить глаза, а мне в зубы уже совали микрофон под бодрый вопль: "Алиса, здравствуй! Скажи, что тут происходит и что ты тут делаешь?!"