Между добром и злом. 2 том
Шрифт:
— Если меня вам заказали, почему вы меня сразу не убили?
— Деньги, — шмыгнул тот носом.
— Решили, что у меня много денег? — изогнул бровь Кондрат.
— Офис, хорошая одёжка. Решили, что у тебя водятся деньги и их можно будет вытрясти перед…
— Перед чем?
Брок не ответил, испуганно глядя на него, но Кондрат и так знал, что хотел сказать этот идиот. После того, как его убьют. Чего сказать, жадность сгубил идиотов и сделала мира лучше.
Кондрат медленно встал, кряхтя от боли. Поясница стрельнула так, что из глаз едва слёзы не полились. Да и в голове помутнело так, что ему пришлось
— Понятно… — произнёс он и поднял одной рукой ружьё, направив ствол в голову Броку.
— Стой! Ты не можешь! Ты должен сдать меня стражам правопорядка по закону! — завизжал он, неожиданно вспомнив про правосудие.
— Я здесь закон, — ответил Кондрат и выстрелил.
Голова кровавой кляксой вместе с остатками черепа разлетелась по полу, забрызгав и его тоже. Тело бандита слегка дёргалось пару секунд, словно по нему пускали ток, после чего замерло.
Кондрату было плохо, боль скручивала его в тугой узел, оставляя желание только сжаться в комок и лежать, пока та не утихнет. Но времени на подобную ерунду не было. Вместо этого он развязал тело, поднялся наверх, где взял какой-то графин с дурно пахнувшей спиртом жидкостью и хорошенько отхлебнул. Сейчас были все средства хороши, чтобы приглушить боль. После этого он вышел на улицу и огляделся.
Лошади нашлись в сарае. Он выбрал самую покладистую, после чего медленно поехал по дорогам в сторону ближайшего отдела правопорядка, ориентируясь по ходу движения. Верёвки выбросил около какой-то канавы, чтобы к нему не было претензий. Иногда приходится действовать грязно, чтобы двигаться дальше. Кондрат не поощрял подобное, однако и не исключал иногда необходимости обходить правила, если того требовала ситуация.
А ситуация требовала предосторожности. Его заказали за то, что он кому-то перешёл дорогу. Единственное, из-за чего кто-то мог принять решение избавиться от него, были подвижки в деле, которое он расследовал. Чтобы не дать ему добраться до ублюдка.
Значит трупорез имел связи и был в курсе как расследований, насколько близко они подобрались к ублюдку, так и того, к кому надо обратиться, чтобы попытаться его устранить. И выяснить он это мог лишь одним-единственным способом.
В группе расследования по делу трупореза завелась крыса, участвующая в его убийствах.
— Боги, Кондрат, да на тебе лица нет! — воскликнул Вайрин, едва увидел своего друга.
— Здравствуй Вайрин, — поздоровался слабо Кондрат, сидя на кресле в одном из помещений северного отдела правопорядка. — Тяжёлая ночка сегодня выдалась.
— Да я вижу, — склонился он над ним. — Я уже слышал, что произошло, но… ты сам-то как, в порядке? Хорошо себя чувствуешь?
— Как отбивная, — честно признался Кондрат, поморщившись.
Холодильников здесь не изобрели, а на дворе стояло лето, поэтому о компрессах речи не шло. Единственное, чем он заглушал сейчас боль, бутылка крепкого алкоголя, которая хоть как-то позволяла немного отстраниться от неприятных ощущений.
— Ты ведь уже знаешь, что произошло? — спросил он хрипло.
— Да, мне успели в двух словах рассказать, — кивнул хмуро Вайрин, сев напротив. — Я искал тебя.
— Искал?
— Да, сразу заподозрил что-то не то, когда приехал к твоему
— А что там было?
— Дегенераты из банды Виверн. Эти кретины собрались около твоего офиса, чтобы сжечь его, но я и Сайга их разогнал. Ты, видимо, крупно им насолил. Ты из-за этого просил дать на них инфу?
— В том числе. Но здесь всё немного сложнее. Что тебе сказали?
Вайрин почувствовал, что что-то здесь не то. Каждый раз, когда дело оказывается сложнее, чем на первый взгляд, Кондрат именно вот так начинает заходить, со стороны, пытаясь вызнать что известно на данный момент.
— Я толком не вникал, сразу сюда поднялся, но мне сказали, что тебя поймали, избивали, пытались выбить деньги, а ты сумел сбежать, угрохав всех по пути. Так что происходит?
— Не здесь, Вайрин, — поморщился Кондрат. — Вернёмся домой, и я тебе расскажу. Лучше расскажи, что именно выяснили стражи правопорядка.
Версия следствия была таковой, что бандиты похитили Кондрата, чтобы выпытать из него все деньги и убить за какую-то там стычку. Но Кондрат выбрался, убил всех и сбежал, после чего позвал туда стражей правопорядка.
Были вопросы с проститутками, которые видели, как он утащил Брока, однако здесь всё мог замять Вайрин, да и глава отдела не был заинтересован, чтобы потом к нему обращались с вопросами, поэтому насчёт этого момента можно было не волноваться.
Кондрата такой расклад полностью устраивал, и он сам подтвердил, что так всё и было. Теперь, когда прояснились некоторые вещи, разглашать, что действительно произошло и что он узнал, было слишком опасно. Нельзя было, чтобы крыса в отделе узнала, что ему известна правда, иначе в следующий раз ему пустят пулю прямо в затылок у двери собственного дома. Хотя тот факт, что он делал вид, что ему ничего не известно, всё равно не отменял такой возможности.
Вайрин вызвался отвезти Кондрата в больницу, и уже в дороге, взяв служебный экипаж, под грохот колёс Кондрат шёпотом поведал о том, что узнал.
— Значит кто-то сливает инфу? — нахмурился Вайрин.
— Узко мыслишь, — покачал Кондрат головой. — Крыса в отделе не просто сливает инфу. Она знает об убийствах и возможно причастна к ним напрямую или косвенно. И он знает, кто убийца.
— И он же забирает жертв! — вдруг осенило Вайрина.
— Вряд ли, — покачал головой Кондрат и тут же пожалел об этом, так как та сразу отдалась болью. — Это ещё один участник.
— Боги, да сколько в этом участвует?!
— Точно не один серийный убийца. Он лишь убивает, пытает, делает из них символы. Второй забирает жертв с улицы и отвозит трупы. Третий прикрывает их от стражей правопорядка. Возможно, есть ещё кто-то.
— Но зачем им это?
— Потому что есть такие люди, которым нравится наблюдать за страданиями людей. Если это женщина, то логичнее предположить, что наблюдателями выступают мужчины, которые испытывают сексуальное возбуждение от их пыток. Что первый, что второй вполне возможно тоже наблюдают за экзекуцией. Тебе, возможно, это не известно, но в моём… моей стране был такой вид порнографической индустрии, где женщинам делали больно, и людям это нравилось. Да, вижу по лицу, что тебе это не понятно, однако некоторые испытывают сексуальное возбуждение от власти, контроля и беззащитности жертвы, представляя себя на месте непосредственного участника.