Между нами города
Шрифт:
— Я бросил курить, нет у меня зажигалки.
— Бросил курить?!
— Не надо такого тона, пожалуйста, — не выдержал я.
— Какого?
— Такого, словно… я безнадежен.
— Прости, — ответила она просто. И повторила: — Прости.
Некоторое время мы разглядывали друг друга молча, потом Надя вдруг сказала:
— Я не должна была убегать от тебя в другую страну, не поговорив. Тогда. Поверь, я пожалела об этом примерно миллион раз, но… на тот момент прошло уже полгода с нашего расставания, и я только немного успокоилась и смогла размышлять трезво. Лучше поздно, чем никогда, но полгода… да уж, — она посмотрела себе под ноги и пожала плечами. — Следующие полгода я корила себя за эти мысли, за слабость. Думала: а что ты мог мне сказать? Что? Как оправдаться?
— Надь…
Она мотнула головой, призывая меня молчать, и продолжила:
— Все эти университетские мероприятия, награды, для тебя могут быть шелухой, как и мнение окружающих, но для меня все не так. Наверное, будь это обычное свидание, в котором задействованы были бы лишь мы двое, и кинь ты только меня… но нет же. Нет. Ты нашел способ унизить меня на все миллион процентов, ударить по самому слабому месту, ведь для меня, черт возьми, тот вечер был важен. И ты это знал, Ром. Знал, как я готовилась, знал… потому что ходил со мной на репетиции. Ты не пропустил ни одну, но не пришел на само мероприятие – что может быть показательнее этого? И в те полгода, когда я успокоилась, я думала уже об этом. Обида прошла, и я задавалась вопросом: почему так? Зачем ты так сделал? Да еще с той вечеринкой в общаге… я знаю, что ты не настолько козлина, чтобы провернуть все это намеренно. Ты просто… хотел со мной расстаться, но не знал, как это сделать, поэтому…
— Не хотел, — отчаянно перебил я, от ее слов стало не по себе. Я спрыгнул с подоконника и хотел было взять Надю за плечи, но вовремя себя остановил. — Никогда я не хотел с тобой расставаться.
— И я не хотела. Но как иначе-то… у нас не было будущего, это было сразу понятно. Ты – слишком популярный, слишком красавчик и слишком незамороченный, чтобы принадлежать мне одной. А я… не могу так, как надо тебе, понимаешь? — в ее глазах было столько боли, когда она это говорила. — Я пыталась, правда. Старалась изо всех сил быть классной подружкой, которая тоже не парится, но… я не такая. Меня убивали вечные шутки твоих друзей о том, что ты «опять со своими дровами», поэтому я просто перестала появляться среди твоих друзей. Зачем, если мне никто не рад? Да и ты не возражал, так что… потом меня убивали тысячи твоих фотографий… с другими. Тебя постоянно отмечали, тегали… я говорила себе, что у нас просто разные жизни: мой круг общения мал и избирателен, поэтому мне сложно представить весь тот шум, что вечно сопровождал себя, и я думала, что все это, наверное, нормально, когда встречаешься с Ромой Тихомировым. Либо терпеть, либо скандалить и изводить тебя ревностью, что тоже привело бы к скорому разрыву. Тебя не изменить, меня не переделать… но я так не хотела тебя терять, Ром. И выбрала терпеть, верить… еще терпеть. Быть незамороченной, хотя на самом деле я вообще не такая. Я, черт возьми, ревнивая, противная и всегда всех извожу. И только с тобой вот дала сбой… пыталась все же себя переделать. Не вышло, все равно все развалилось. Прости, что улетела тогда, но не думаю, что это могло что-то исправить между нами. Мы с разных планет, и оба должны искать людей по себе, — сказав это, она резко развернулась и пошла по коридору размашистым шагом, обнимая себя за плечи.
ГЛАВА 11
Роман
Я понял, что не могу дать ей сейчас уйти, просто не могу. Догнал в несколько шагов, схватил и прижал к себе отчаянно, порывисто. Так, как хотел с самого начала, едва увидев, как она заполняет эти проклятые зачетки… но тогда я еще смог сдержаться, но теперь уже нет. Напряжение, что нарастало весь вечер из-за ее близости, что копилось и медленно превращалось в дикий ураган, наконец вырвалось на волю. Я уткнулся носом в ее волосы, вдохнул знакомый цветочный запах, поцеловал Надю в макушку. Сжал крепче, не в силах отпустить… и почувствовал, как она, сначала напряженная
Не знаю, как долго мы вот так стояли, но я готов был не двигаться всю ночь, лишь бы только быть рядом с ней. И… она не оттолкнула меня сразу, поэтому в душе зашевелилась слабая надежда, которой еще час назад и быть не могло.
— Прости меня, Наденька, — пробормотал я, развернул к себе и начал лихорадочно целовать ее щеки, нос… легко коснулся губ, ожидая, что она оттолкнет. Но Надя все смотрела на меня темным взглядом, в котором было столько всего… я тяжело сглотнул, уперся своим лбом в ее, сжимая ее плечи. Думая, что не стоит на нее сейчас так набрасываться. Но какой там! У меня голова шла крутом просто оттого, что это она. Рядом. Позволяет себя обнимать. Поэтому я даже и не понял, в какой момент мы начали целоваться, в какой момент Надя начала мне отвечать. И было в этом что-то горько-сладкое, ведь умом я понимал, что ни черта она меня не простила, что ничего между нами не решено. Но я пользовался этим моментом на всю катушку.
В себя нас привел стук в дверь.
Стучали с таким бешенством, что сразу понятно – не первый раз уже.
Надя уставилась на меня совершенно шальными глазищами, и я даже решил – к черту стук, пусть хоть дверь ломают! Шагнул опять к Наде, но она отчаянно замотала головой и спросила отчего-то шепотом:
— Кто там, как думаешь?
— Может, дежурный объявился?
— Тогда надо открыть…
В этот момент жуткий стук повторился – чувак за дверью явно нетерпеливый.
— Стой здесь, я разберусь, — вздохнул я и отправился сначала на кафедру за ключом, а потом уже к двери. Ходьба давалась с трудом – поцелуи с Наденькой, они такие… всегда были такими.
На тот момент постучали еще трижды. Я распахнул дверь и практически злобно уставился на низенького мужичка средних лет. А он, в свою очередь, уставился на меня, как водится – с подозрением. В общем, мы сразу не понравились друг другу.
— А чем это мы тут занимаемся? — спросил он эдаким инквизиторским тоном.
— Выполняем задание Палыча… Виктора Павловича, — не без труда припомнил я имя физрука и не факт, что он правда Виктор. — Он оставил мне ключ, просил закрыть зал, когда задание будет выполнено.
— И что за задание?
— Важное и ответственное. Можете позвонить и спросить, если вам интересно. Я не вправе разглашать информацию о работе кафедры, — этим важным тоном я Надю пародировал – всегда, кстати, срабатывало, можно любую чушь при этом нести. Главное – держать лицо. А Палыч, к слову, вовсе не Виктор – я сейчас вспомнил, что он Виталий.
Но от моей уверенности мужичок стушевался и неуверенно кивнул:
— Чтобы за собой все выключили! А лучше – сообщите, когда уходить соберетесь, я сам все проверю, — он развернулся и ушел.
Надю я застал в гимнастическом зале – она спешно заматывала шею пушистым шарфом и надевала куртку. Увидев меня, вздрогнула, ее глаза расширились, словно у запуганного зверька. И столько всего было в ее больших глазах… и страх, и волнение, и желание, и вина за это самое желание. Но Надя все равно собирается сбежать – вот, что я понял. Но был слишком эгоистом, чтобы позволить ей это сделать. Я и так ждал ее целый год, и еще один день меня просто с ума сведет! Тем более после того, что было.
Я порывисто подошел к ней и сгреб в объятия:
— Только не убегай, хорошо? Дай хотя бы тебя проводить.
Надя долго молчала, но потом неуверенно кивнула.
— Обещаешь не сбегать, пока буду одеваться? — уточнил я. Мало ли – вдруг ее кивок мне почудился?
— Никаких тебе обещаний, Тихомиров, — ответила она со всей своей вредностью и вздохнула: — Иди уже, одевайся. А то мне жарко… и ты – жаркий. Невозможно с тобой рядом стоять.
На второй этаж в мужскую раздевалку я практически взлетел, а вещи схватил на ходу. На выходе взгляд вдруг упал в зеркало, и отразилось там просто нечто из космоса с одуревшим взглядом. Но я давно не находился на таком подъеме, а теперь появился призрачный шанс все исправить. Это ведь он? Пусть это будет он! Пусть она только выслушает до конца…