Между нами города

Шведова Лада

Тихомиров смотрел на меня так, словно я его ударила.

— В любом случае стоило обсудить, — сказала я спокойнее. — Мы могли… не знаю, выкинуть вниз несколько матов, раз уж ты так не уверен в моих навыках. Могли проверить, как я связала эти скакалки, насколько они крепкие. Подвесить, например, к кольцу и повиснуть. Я не собиралась прыгать при твоем появлении, знаешь ли. Но ты все решил в одностороннем порядке и обрек нас на дальнейшее заточение.

Он промолчал, глядя на меня исподлобья.

А меня правда слишком напрягало его общество, очевидно же, что мое равнодушие дало

сбой, и вместо этого я веду себя… в общем, совсем не так, как обычно. В жизни я правда намного спокойнее, это сейчас по мне можно писать зарисовку «Из жизни неврастеника». Потому что Роман Тихомиров сидит напротив и меня разглядывает.

— Ты не мог бы оставить меня? — мне удалось выдавить улыбку. — Я немного занята. Покидай мяч, кажется, этим ты занимался… и вообще, предлагаю разделить помещения. Ты заберешь себе второй этаж, а я – первый. Женский туалет как раз внизу, очень удобно, я считаю.

Тихомиров долго молчал, а потом сказал:

— Не хочу я делиться.

— В каком смысле – не хочешь?

— В прямом. Мы можем работать сообща.

Да он издевается надо мной!

— Сообща у нас не выйдет, Ром. Я пыталась… сообща, но ты наглядно показал, что это невозможно. Видимо, для нас это не работает. Поэтому ты отправляйся кидать мяч, а я позабочусь об остальном.

Тихомиров сжал челюсть, явно придерживая рвущиеся наружу эмоции. Выглядел он так, словно и у него с равнодушием ничего не получалось, хотя он, быть может, и не придерживался этой волшебной мантры.

— Зачем ты так со мной?

— Как.

— Как с ненадежным дурачком.

Тут, признаться, я не удержалась и злобно хмыкнула.

Тихомиров тут же вспыхнул:

— Знаешь… Соболева. Ты вообще не изменилась – как раньше помыкала всеми, точно личными марионетками, так и сейчас… а я тебе не марионетка, ясно? И не дурачок. Меня нельзя вышвырнуть прочь, как только я сделал что-то не так. С людьми так нельзя.

— Только с канатами, ты это успешно продемонстрировал.

— Ведешь себя как сука.

— А ты – как настойчивый хрен, хотя давно мог свалить в спортзал и несказанно порадовать нас обоих.

Роман зло рассмеялся:

— А знаешь… мне не раз говорили, что я зря с тобой связался. Что такие, как ты, не для меня, что я не потяну. А я, дурак, отмахивался и никого не слушал… до тех пор, пока ты не вышвырнула меня в одночасье, как нашкодившего щенка. И все, а дальше хоть сдохни – тебе плевать. Вот такая ты.

У меня с лица сошли все краски.

Смерив Романа тяжелым взглядом, я сказала:

— Во-первых: никогда и ни при каких обстоятельствах я бы не вышвырнула за порог щенка, как ты выразился. Во-вторых, говоря твоими словами, Тихомиров: нашкодил ты знатно. Хотя я понимаю твою попытку демонизировать меня и возвысить себя, но ты все же берегов-то держись. Этотыпредпочел попойку с друзьями и левыми девками, кинув меня на произвол судьбы, так какого черта ведешь себя, как жертва? — со злости я швырнула телефон на стол и вскочила сама, не в силах усидеть на месте. Беседа уже давно перестала быть чинной, обиды так и просились наружу.

Роман тоже вскочил, его стул шумно грохнулся на пол:

—

Да потому, что это была мелочь, понимаешь? Одна мелочь, за которую ты меня сразу же казнила, да так, что я и пикнуть не успел. Кто вообще так делает? Сразу сваливает в закат после первой трудности, оставляя за собой руины?! Ты, блин, уничтожила меня своим поступком, понимаешь или нет?

ГЛАВА 8

Ненадолго в кабинете повисла тишина.

Мы с Тихомировым яростно прожигали друг друга взглядами, и как же хорошо, что нас разделял этот большой стол! Иначе я бы ему в физиономию вцепилась, честное слово. Меня просто трясло от гнева, от воспоминаний… от всего и сразу! Эмоций было через край, и как я ни пыталась их угомонить, они все равно рвались наружу. А Тихомиров словно специально подливал бензин в и без того пытающий костер. Потому что… да что он несет вообще?! Мелочь, за которую я его казнила, ага! Мелочь, такая незначительная, что как я вообще могла обратить на нее внимание?! Видимо, потому что у меня завышенные требования, «меня не потянуть».

Вот поэтому нельзя нырять в отношения с кем попало, вот именно поэтому! И я же это знала, всегда знала, что все стоит обговаривать на берегу. Что люди не меняются и лучше сразу искать человека подходящего, а не того, для которого кинуть свою девушку на официальном мероприятии – мелочь.

Я медленно выдохнула и сказала:

— Не думаю, что нам надо сейчас это обсуждать.

— А я думаю, что очень даже надо! Мы ни черта не говорили раньше, Надь.

— Поэтому не стоит и начинать.

Тихомиров покачал головой:

— Боже, как же меня выводила из себя эта твоя черта! Ты – тиран, Соболева. И на всех смотришь сверху вниз, а на меня в особенности. На моих друзей… не ты одна, все твои подружки тоже. Знаешь, кем я чувствовал себя рядом с тобой? Неудачником, временным развлечением, которому ты и сама не была рада.

— Класс, — похвалила я. — Что еще нафантазируешь?

— И даже сейчас ты меня всерьез не воспринимаешь.

Конечно, потому что у меня не было слов, чтобы выразить весь тот скептицизм, что вырос после его заявления. Тихомиров неплохо так загнул, подошел к вопросу с фантазией. Но реальность-то немного иная. В ней я – среднестатистическая модель девушки-студентки. И про среднестатистичность я не шучу: у меня обычный рост, обычное телосложение, лицо тоже… симпатичное, но не такое, чтобы парни пускали слюни. Я даже одеваюсь как все, то есть, даже здесь нет во мне какой-то там яркости и необычности. Таких, как я, миллионы.

И с другой стороны ринга у нас Роман Тихомиров: весь из себя красавчик, высокий, спортивный, с белозубой и совершенно рекламной улыбкой, с ямочками на щеках и зелеными глазами. У него даже ресницы на зависть, такие неестественно и преступно длинные, что с ума можно сойти. В отличие от меня, у Ромы всегда было много друзей, интересов: зимой он катался на сноуборде, летом взбирался по скалам, осенью играл по ночам в квесты… и много чего еще, всего не упомнить.

Как по мне, это настоящий нокаут.