Межлуние II
Шрифт:
А влажные джунгли продолжали шелестеть, как раньше, и из их темной глубины доносились звуки ночной жизни. Она обернулась к догорающему костру, и отблески пламени задрожали в обращенных к нему широко распахнутых глазах девушки.
Порывистый северный ветер опрокидывал невысокие темно-синие волны, раскатывая их по пологому берегу, и уносил шум неутомимого прибоя к удаленному поселению, оторванному от проторенных трактов и больших городов. Не по-летнему прохладный воздух был наполнен взвесью пыли, шуршащей в почерневших остовах рыбацких лодок, еще выглядывающих из земли обломанными ребрами
Утренний бриз настойчиво трепал одежду и то и дело норовил насыпать за шиворот или в голенище сапога колючего песка, неумолимо наступающего на поселение с моря. Две милые девушки в мужских портах, чья худоба говорила о скудном рационе, методично втыкали лопаты в образовавшуюся за ночь дюну. Та из них, что работала с некоторым ожесточением, словно воспринимала борьбу со стихией как личный вызов, выпрямилась и поправила повязку, закрывавшую нос и рот. Прищурив голубые глаза, она с укором посмотрела на подругу, безынициативно откапывающую окно дома.
Вернувшись к делу, девушка поинтересовалась:
– О чем думаешь?
– Все о том же, – последовал вялый ответ. – На следующей неделе я стану совершеннолетней.
– Найди в этом свою выгоду. Больше тебе не придется меня терпеть, – усмехнулась первая.
– Ну,… да. В этом что-то есть. Передо мной открываются захватывающие перспективы. Например, я смогу переехать в соседний сарай.
Появившаяся в интонации ирония пришлась по душе первой девушке.
Тем временем вторая воткнула лопату и, опустившись на колени, руками отгребала песок от стены, чтобы не испортить окно инструментом. Справившись с задачей, она забросила длинные волнистые волосы на спину – настоящую гриву, свою гордость, и бросила хмурый взгляд через плечо. Голубоглазая напарница с остервенением боролась с заносом, будто устраивая в нем могилу для врага всего человечества.
– Эх, – вздохнула сидящая на коленях, – Аня, я так тебе завидую.
– Было бы чему, – не поняла собеседница.
– Ты не нарушала закон. Ты можешь уйти отсюда хоть сегодня и направиться куда захочешь.
Увлеченная делом Анна промолчала.
– А мне придется ждать. Самое ужасное – ждать. Мучиться от неизвестности.
Она не торопилась вынимать лопату и оперлась скрещенными руками на торчащую рукоять.
– Смотрительница не отпустит меня. Мне кажется, она сжигает мои письма.
– Продолжай их отсылать. Не бросай это, Марина, пока не получишь ответ…
– Я знаю, – неохотно перебила она и вздохнула.
Навалившись всем весом, девушка наклонила черенок, и песок с шуршанием заструился сухим ручьем по склону дюны.
– Вдруг откажут? Смотрительница специально усложняет нам жизнь.
– Сколько тебе осталось?
– Два года, четыре месяца и три дня, – не раздумывая, сказала Марина.
– Еще долго, – прошептала Анна себе под нос.
Девушки молчали несколько минут.
– Я много раз представляла себе, как убегаю отсюда, – глядя на далекий горизонт, заявила узница. – И меня бесит, как медленно течет время. Ну, ты же знаешь,… я боюсь насильного замужества. Мне даже противно думать об этом.
– Свободных
– Как ты вообще выносишь это место? – вздохнула Марина, сбрасывая с верхушки дюны свежий слой песка.
– Я здесь давно, привыкла, – жизнерадостно отозвалась Анна.
Переходя к другой части заноса, девушка добавила:
– Если ты не можешь изменить ситуацию, постарайся изменить отношение к ней.
– Да ну тебя, – беззлобно огрызнулась Марина и спустилась вниз.
Прислонив лопату к стене дома, она начала отряхиваться.
– Пойду к Ольге, обменяю травы.
– Возьми корнеплоды.
– Да, для твоей матери. Я помню.
Марина ушла, оставив Анну в одиночестве рассуждать о дальнейшей судьбе юной давы, случайно отравившей клиента и попавшей сюда по приговору Каристоля. Впрочем, от нее была существенная польза. Многие отказались впускать ее к себе, когда она приехала, а теперь вынуждены с ней торговаться. У Марины было какое-то особенное чутье на целебные растения, и она находила их в самых неожиданных местах. Кто знает, – иногда у Анны проскальзывала такая мысль, – не было ли то отравление подстроено конкурентками. В Ланжи не выбирали методов борьбы, когда речь заходила о больших денежных суммах или устойчивом финансовом положении рода. То, что девчонка талантлива, сомневаться не приходилось. Неужели холодный расчет встревоженных аптекарей? Вот в чем вопрос.
Завершив утренний обход вокруг дома, Анна толкнула скрипучую дверь.
– Я вернулась, – весело сообщила она в полумрак.
– Как хорошо, – послышался слабый голос, а затем легкий кашель.
– Марина скоро вернется. Тебе помочь?
Анна заглянула на кухню, где стало заметно светлей. Именно это окно так тщательно освобождала травница.
– Я еще способна заварить чай, – натужно улыбнулась женщина, закутанная в шерстяную шаль. – Я хотела поговорить с тобой, – просто сказала она.
Анна с тревогой в глазах следила, как ее мать потирает суставы, перед тем как сесть за крохотный стол и прижать ладонями дымящуюся чашку. Девушка послушно опустилась рядом.
– Прошу, только не перебивай. Мне тяжело собраться с мыслями, – расстроенно сообщила она. – А мне надо рассказать тебе о прошлом.
– Отпив из чашки, бывшая архидава погладила столешницу.
– Тяжело об этом говорить, но я боюсь не успеть.
Анна вздрогнула и прикрыла рот рукой, гася вырвавшейся вскрик.
– Не пугайся. Дело в том,… – помедлив, словно все еще сомневаясь, женщина склонила голову, будто извиняясь перед дочерью, – что у тебя была старшая сестра. Да, это правда. Я не могу больше откладывать этот разговор. Не смотри так… Не проси называть ее имя. Ни к чему тебе оно.
Архидава повторно пригубила напиток и повернула чашку в непослушных и ослабевших пальцах. Вид теряющей жизненные силы матери, всегда отличавшейся энергичным и неунывающим нравом, заставлял Анну страдать.
– Я была одной из немногих, кто в совершенстве владел Карном. То, чему я тебя научила вопреки воле Круга, бесценно. Постарайся передать эти знания своей дочери, когда она у тебя появится. Мне не хочется говорить о своем прошлом. О том, чем мне приходилось заниматься. Конфликты случаются и нужны давы, которые могут их… завершить. Вэд забыл о существовании нашего рода, но есть и те, кто никогда не сможет этого сделать…