МИД, Кремль, кувейтский кризис
Шрифт:
В Париже М.С.Горбачев проговаривал ситуацию в Заливе также с Миттераном, Тэтчер, Колем, некоторыми другими руководителями. В интервью советскому и французскому телевидению 21 ноября президент СССР заявил: «Мы не можем допустить, чтобы такое грубое попрание международного права, независимости народов, свободы, когда целое государство подвергается агрессии, аннексируется, осталось безнаказанным. Это неприемлемо. Это мы подтвердили еще раз с президентом Бушем, как и со всеми другими участниками обмена мнениями по этим вопросам».5
Буш пишет, что по соображениям сугубо внутреннего порядка Горбачев просил его пока не разглашать достигнутые между ними договоренности по содержанию резолюции. Поэтому ни в официальном сообщении, ни на пресс-конференциях о ней ничего не было сказано. Это сразу же породило множество слухов о советско-американских разногласиях, холодной атмосфере
Из Парижа Бейкер отправился согласовывать проект резолюции Совета Безопасности с министрами иностранных дел Йемена, Колумбии и Малайзии – стран, еще не охваченных консультациями со стороны США как председателя СБ. А Э.А.Шеварднадзе вылетел в Китай, где в городе Урумчи у него состоялась встреча с министром иностранных дел КНР Цянь Цичэнем. Там тоже речь шла в значительной мере о предстоящем заседании СБ и путях преодоления кувейтского кризиса. Еще в Москве Шеварднадзе сказал Бейкеру, что, по его мнению, Китай скорее всего воздержится при голосовании резолюции. В Урумчи это впечатление укрепилось. Блокировать резолюцию Пекин в любом случае не собирался, но мог проголосовать и «за», если Вашингтон продемонстрирует готовность пойти достаточно далеко в снятии антикитайских ограничений, введенных в 1988 году после событий на площади Тяньаньмынь. Министры констатировали, что в позициях двух стран в отношении положения в районе Персидского залива имеется много общих моментов.
До принятия резолюции оставались считанные дни.
Мои переговоры в Катаре, ОАЭ и Бахрейне
Из арабских стран Залива помимо Саудовской Аравии я планировал посетить Катар и Объединенные Арабские Эмираты. Бахрейн добавился уже в ходе поездки по его инициативе и благодаря любезности правительства ОАЭ, предоставившего для этой цели свой самолет (кстати, это еще один из показателей резко возросшего интереса стран Залива к СССР, в котором – и это было одним из следствий кувейтского кризиса – как-то сразу увидели ценного партнера, с которым надо непременно иметь политические и иные отношения). Что касается Омана, то наносить визит в эту страну я не собирался, так как туда по иным делам в это же время отправился член Президентского совета академик Ю.А.Осипьян, которого мы попросили проговорить заодно и интересующие нас вопросы.
Все три страны Залива, которые я посетил, территориально находились близко друг от друга и имели между собой очень много общего и с точки зрения истории, и в плане их современного состояния. Все они получили независимость в 1971 году, когда Великобритания вынужденно сворачивала свое присутствие в Заливе; все стали по государственному строю абсолютными монархиями (без политических партий, парламентов, выборов и других привычных нам институтов современной демократии); благополучие каждой из этих стран зиждется на нефти (самой первой арабской страной, где была открыта нефть, стал в 1931 году Бахрейн, но промышленная эксплуатация нефтяных и газовых месторождений началась лишь в конце 40-х годов); каждая из стран сумела за четыре десятка лет поднять себя из вековой отсталости до весьма высокой степени экономического и социального развития. Если в еще совсем недалеком прошлом основным занятием населения было оазисное земледелие, разведение верблюдов, рыболовство и добыча жемчуга, то теперь это – урбанизированные страны с ультрасовременной архитектурой, развитой транспортной системой, мощными морскими терминалами и быстро развивающейся промышленностью – нефтехимической, алюминиевой, строительной, цементной, судостроительной и иной. И проблемы у них тоже примерно одного порядка – быстрый рост иммиграции (в ОАЭ иммигранты из Ирана, Индии, Пакистана, арабских стран составляют 80 процентов населения, в других странах – тоже значительно больше половины), нехватка питьевой воды (приходится опреснять морскую), большая зависимость от импорта продовольствия.
То, что я увидел в странах Залива, не могло не произвести впечатления, начиная со столицы Катара Дохи, куда мы прибыли 19 ноября. Примерно 75 процентов населения страны сконцентрировалось в столице, причем во всем городе не было зданий старше 15 лет. Все блистало чистотой, ухоженностью, новизной и разнообразием (типового строительства, как мне показалось, в странах Залива просто не существует). Это же примерно можно сказать и о столице Бахрейна Манаме, хотя там доход на душу населения был почти в два раза ниже, чем
Конечно, заезжий дипломат, как я, останавливаясь в отличных отелях, посещая дворцы правителей, местные МИДы и составляя впечатление о городе из окна автомобиля, видит только лицевую сторону жизни, а не ее изнанку. Но и лицевая сторона тоже способна сказать о многом. Нефтяные деньги, ведь, тоже можно тратить по-разному. Здесь их расходовали с размахом, но по-умному, то есть на дело и задумываясь о том времени, когда нефтяные ресурсы начнут мало-помалу иссякать.
Руководители стран Залива, с кем мне довелось встретиться и беседовать, показались мне людьми сведующими и вполне современными, несмотря на их традиционное аравийское одеяние и непременные и тоже традиционные головные уборы, в которых они оставались даже в помещениях.
Перечислю тех, кто меня принимал: в Дохе – эмир Катара шейх Халифа Бен Хамад Аль-Тани, наследный принц шейх Хамад Бен Халифа Аль-Тани, министр иностранных дел Мубарак Аль-Хатер; в ОАЭ – президент ОАЭ шейх Заид Бен Султан Аль-Нахайян, зам премьер-министра шейх Султан Бен Заид Аль-Нахайян, министр иностранных дел Рашед Абдалла, госминистр по иностранным делам шейх Хамдан Бен Заид Аль-Нахайян; в Бахрейне – и.о. главы государства наследный принц шейх Хамад Бен Иса Аль-Халифа и министр иностранных дел Мухаммед Бен Мубарак Аль-Халифа.
Больше всех мне, пожалуй, запомнился президент ОАЭ шейх Заид Аль-Нахайян и запомнился благодаря контрасту между внешностью и содержанием. Читатель, может быть, знает, что территория нынешних эмиратов в первой половине XIX века у европейцев именовалась Пиратским берегом. И вполне заслуженно, ибо морским пиратством там занимались профессионально (около 800 судов успешно промышляли морским разбоем), пока Англия не доказала к середине века, что владычица морей все-таки она, и не установила контроль над Пиратским берегом, получившим и новое название – Договорный берег. Так вот шейх Заид благодаря весьма впечатляющему орлиному профилю, косоглазию и поджарости, если не сказать костлявости, фигуры, и своей бедуинской одежде вполне убедительно и без всякого грима мог бы сниматься где-нибудь в Голливуде в роли какого-нибудь персонажа из арабской сказки «Али Баба и 40 разбойников». А вот как он начал разговор со мной (цитирую по своей записной книжке): «Я, как и, видимо, наши советские друзья удовлетворен характером двусторонних отношений, которые, уверен, будут успешно развиваться в духе взаимного уважения и равенства. Начинания Михаила Горбачева затрагивают судьбы миллионов людей. Они масштабны. И как всякие великие дела, эти начинания могут быть по достоинству сполна оценены историей лишь со временем. Мы намерены внести свой вклад в эти великие дела через сотрудничество с СССР. Я буду поощрать деловых людей эмиратов к развитию широких связей с Советским Союзом. Мы готовы разделять с СССР его горести и радости, участвовать в экономическом подъеме страны…».
У нас был долгий разговор, для которого некоторая выспренность его начала, вовсе не оказалась характерна. Беседа была сугубо деловой и конкретной, как и вся деятельность шейха Заида, который успешно продолжал править эмиратами и десять лет спустя, когда пишутся эти строки. Он, действительно, немало способствовал развитию связей с нашей страной, только мы, к сожалению, не всегда оказывались сами на высоте положения, особенно после развала Союза. Конкретными были разговоры и в других точках. В Бахрейне мы договорились об обмене посольствами, обсудили возможности начать военные поставки (речь шла о боевых машинах пехоты). Но главной темой был, понятно, кувейтский кризис. Все арабские страны Залива были настроены против каких-либо уговоров Саддама Хусейна, категорически были против любых ему уступок, выступали за жесткое следование резолюциям Совета Безопасности и за принятие финальной резолюции ультимативного характера. При этом не оставалось сомнений, что страны Залива ставку делали именно на войну, так как больше всего опасались остаться один на один с Ираком, если бы он сохранил в неприкосновенности в результате ухода из Кувейта всю свою военную силу. Они понимали, что мы по многим причинам стоим за другой выбор, поэтому со своей стороны упор делали на трагическое положение Кувейта, на невозможности бесконечно ждать, когда же экономические санкции заставят Ирак выполнить требования мирового сообщества. В странах Залива считали, что на санкции Багдад, учитывая характер политического режима, может не обращать внимания еще долгое время, продолжая параллельно «переваривать» Кувейт.