Мифы и легенды народов мира. Том 8. Древняя Индия
Шрифт:
И тут на пути беглецов вырос Ангада.
— Назад, обезьяны! — вопил он, простирая лапы. — Где ваше былое бахвальство? Где хвастовство одержанными победами? Над вами будут потешаться жены и усомнятся в вашей мужской силе! Не позорьте безупречный обезьяний род. Пусть не покажется нашим потомкам, что Рама мог расправиться с братом Раваны без вашей помощи.
Пристыженные беглецы вняли голосу разума. Подавив страх, они покинули деревья и скалы, избранные убежищем, и с храбростью отчаяния ринулись в бой. Они ломали утесы, вырывали с корнем стволы и наносили Кумбхакарне
Успехи брата окрылили Равану, и он сам вышел на равнину.
— Все обезьяны да обезьяны, — проговорил Кумбхакарна недовольно. — Где же твои недруги? Где братья, о которых мне прожужжали уши твои посланцы? Неужто меня лишили сна из–за обезьян!
И в это время из лагеря выступил бесстрашный Лакшмана. Он шел с неприкрытой грудью. В его руке был лишь один верный ему, испытанный в боях дротик…
Увидев противника, Кумбхакарна с том двинулся ему навстречу. Оба войска затаили дыхание. Единоборство началось.
Обнажив меч, исполин нанес удар первым. Ловким движением Лакшмана отклонился и сам метнул дротик. Заметив это, исполин швырнул ему навстречу свой меч. Раздался звон от столкновения металла. Оружие упало на траву. Оглянувшись, Лакшмана увидел одинокое дерево. Вырвав его с корнем, он наотмашь ударил им противника. Исполин зашатался, но, собрав силы, метнул в Лакшману копье. Тот еще раз уклонился, и только кончик копья задел кисть его руки.
— Царапина! — крикнул Лакшмана. — А теперь берегись!
И в это время камень, который он поднимал с земли, вывалился из его рук. В глазах потемнело. Ноги подкосились, и он рухнул на траву. Копье было отравленным.
Крики ликования, вырвавшиеся из уст ракшасов, слились с горестными возгласами воинов Сугривы. На поле выбежал сам Рама и опустился на колени рядом с братом. Подхватив тело, он перенес его в лагерь и положил на свой расстеленный плащ. Полдневное солнце при виде поверженного Лакшманы печально прикрылось облаками.
Гора Спасения
Главу ты склонила свою на Ланке, краса Гималаев, Гора Махадая, Меру великой сестрица родная. Тоскует она и поныне о Химавате далеком И все еще верит наивно об исполненье зарока.
Рама все еще стоял на коленях перед неподвижным телом Лакшманы. Сердце его не билось. Рука, задетая отравленным копьем, посинела.
— О брат мой! — восклицал Рама в отчаянье. — Почему я не отговорил тебя от твоего непреклонного решения? Почему я не вышел на поле боя сам?
Между тем стали прибывать лекари со всех концов Ланки, за которыми Сугрива сразу же разослал самых быстрых обезьян.
По одному они подходили к Лакшмане, осматривали и ощупывали его и отходили, печально покачивая головой. Что может спасти от яда, распространившегося по всему телу? И только один очень старый лекарь, всю свою жизнь проведший в лесах, сказал:
— На севере страны, из которой вы пришли, там, где земля
— Целых полдня! — воскликнул Хануман, пускаясь в полет.
Он несся как стрела, со свистом прорезая воздух. Промелькнул Океан, его родич, когда–то к нему благосклонный. Потянулись сплошные леса. Из–за быстроты движения не было видно ни одного города, ни одного селения. Слева величественно двигалось Солнце, приближаясь к горизонту. Вот и громада Химавата. Хануман был здесь впервые, но любоваться не было времени. Где же одинокая гора? Да вот она! Как молния, Хануман опустился на ее вершину и стал перебирать пальцами стебли. Но уже начинало темнеть. Времени для поисков не оставалось.
Трава, наверное, прячется. Тогда он унесет гору со всем, что на ней есть.
— О Махадая! — обратился Хануман к горе. — Тебе предстоит приятное путешествие. И у тебя будет много впечатлений. Ведь ты никогда не видела Океана, и Океан не видел тебя. Когда же ты насладишься красотами, я верну тебя на место. Не противься мне, гора!
И гора не воспротивилась. Как все существа женской породы, она была любопытна. Да и никто в жизни не обращался к ней с такими просьбами.
Гаруда и Хануман — главный помощник царя обезьян
Так Хануман, превратившись в исполина, вырвал гору и взвалил ее себе на плечи. Солнце шло к закату, а с горой не было прежней скорости. И взмолился Хануман к своему родителю:
— О Вайю, тысячеглазый, быстрый как мысль, хранитель мира. Разрушив гору Меру, ты из ее вершины создал остров Ланку. Помоги мне его достичь, прежде чем Солнце скроется за горизонтом.
И мольба была услышана. Могучий вихрь зародился в горных ущельях, подхватил Ханумана и понес его с огромной быстротой.
На Ланке тысячи обезьян, облепив холмы и вершины деревьев, обратились на север в ожидании Ханумана. Не сводил глаз с уходящего Солнца и Рама. Конечно, никакая самая жаркая молитва не сможет задержать его хотя бы на миг. Оно подчиняется вечному Закону, которому следует и все согреваемое солнечными лучами и ждущее его восхода.
Хануман
И вдруг светлая тень прочертила темнеющее небо. Стал слышен шум приближающегося урагана, и на плоский берег опустилась гора. И сразу же послышался громовый голос Ханумана: