Милая, вернись!
Шрифт:
— Я тебе дам на голову… Данные о личном составе!
— Ревизоров — шестнадцать, комиссий — шесть по четыре, всего — двадцать четыре. Проверяющих — шестнадцать, гостей высокопоставленных — тринадцать, гостей нижепоставленных — двадцать три.
— Иди ты к черту!.. Завелся как магнитофон.
Смотритель снова весело сверкнул глазами.
— Есть идти к черту!
Тонкий, прекратив прения о связях бани с массами, стал обсуждать с толстяком более серьезные проблемы: почему сердца женщин более чутки к поэзии и как получить неплановый наряд на лесоматериалы?
* * *
…Было
— Так что мне с тобой делать, а?
— Позвольте еще раз оправдать доверие, — пролепетал тонкий. — Знаете, сначала маловато израсходовали — появились излишки. Потом многовато заприходовали, появилась недостача…
— Вот здесь, в акте проверки, черным по белому записано… Нет никаких излишков, нет никакой недостачи… И лесоматериалов ни сучка нет… И оправдательных документов никаких… Ничего нет…
Толстый опять потер лоб и закрыл глаза. Запахло вениками, горячим паром…
— Ну что же, за халатное отношение к работе мы тебе поставим на вид. И переведем на другой объект. Там объем работ пошире, а зарплата такая же… Так-то… И баньки приличной там нет…
Тонкий оживился.
— Если нет, так будет… Оправдаю доверие!
МИЛАЯ, ВЕРНИСЬ!
Как я истосковался по ней! Как истосковался? Такую тоску почувствуешь сердцем разве только ранней весной, когда на снежном одеяле проступают первые черные заплаты земли, а высоко-высоко в небесной голубизне раздается гусиный крик…
Тоска пронизывает насквозь сердце и отдается даже в почках; кажется, что она, то есть тоска, вместе с тобой ходит и на работу и в кафе-мороженое. И никуда от нее не спрятаться, даже если ты пригласишь к себе всех товарищей и одолжишь десятку у соседа.
Тоска — чувство как будто однородное, но мучает каждого по-своему. Все зависит от того, по ком тоскуешь. Ведь тосковать можно не только по одушевленному предмету — любимой женщине, близкому другу или верной собаке, но даже по такому занятию, как охота на рыжих лисиц в лесу, а на черно-бурых — в городе.
Однако раз уж эта самая тоска обуяла тебя, то от нее никак не избавишься, можешь выть или ныть — ничто не поможет. Даже успокаивающие лекарства, самые лучшие транквилизирующие средства беспомощны в этом случае. Тоска вызывает такую душевную боль, что душа прямо-таки переворачивается и так и сяк, залезает даже в пятку, как будто смакуя возможность мучить тебя.
Долгими бессонными ночами переворачиваюсь с бока на бок, а в ушах звенит приевшийся с детства мотив: «И скучно,
Нет. Раскрывается дверь у соседа: это теща его вернулась… Упитанная дама, при встрече смотрит на меня, как Мефистофель.
Нет, больше не могу. Милая, вернись наконец!..
Полетел бы к тебе ясным соколом… Но какой я, к черту, сокол, коли у меня даже денег нет на билет! А у кого займешь? Другие тоже тоской обуяны или жены дома… Еще издеваются, лошадиные головы, над моими самыми тонкими переживаниями: радуйся, дескать, что твоя жена в одиночестве отправилась в Палангу на лето… Дескать, воля вольному шуметь, воля чувства заиметь…
Разве для таких толстокожих что-нибудь означает сердечная тоска? Разве откроешь душу перед ними, разве расскажешь, что жена увезла с собой сберкнижку?
ЖЕРТВА ИНТРИГ
Совершенно неожиданно сняли нашего дружка прораба Юктонайтиса.
Разумеется, когда выгоняют с работы близкого друга, радоваться нечего, однако кое-что в этом есть. Собирается несколько знакомых, и уже можно о чем-то по-дружески побеседовать: как, почему, какие причины и обстоятельства.
Итак, собрались все близкие Юктонайтиса и стали обсуждать: такое не очень высокое, но очень теплое место человек по своей доброй воле никогда не покидает; грубо говоря, его, наверно, просто вышвырнули без выходного пособия.
Стали выдвигать свои догадки и аргументы.
— Шерше ля фам! Из-за баб? Клянусь головой, из-за них! Помните, как жена его в бане на озере Бакокис с секретаршей директора застукала? Летели оба как ангелы, через сосенки перепрыгивая, вениками прикрываясь!
— В том-то и дело, что улетели! Жена ни брюк, ни других вещественных доказательств не нашла. А губная помада — еще не доказательство. Из-за губной помады такого ответственного работника не уволят!
— Минуточку, минуточку! А как было с цементом? Недостача — десять тонн. Небось, из-за этого цемента и влип!
— Да что ты!.. Может, тебя самого по голове мешком с цементом стукнули?.. Ерунду порешь! Тому, кто дело с цементом расследовал, он ведь гараж построил! А цемент списали за счет утруски.
— Слушайте, а может быть, здесь совсем другая причина? Насколько я помню, он никогда объекта вовремя не сдавал! С планом всегда был не в ладах. По-видимому, из-за этого его и турнули.
— Глупости! Если бы из-за таких пустяков с работы выгоняли, то мы все давно бы иждивенцами своих жен стали! Премии-то за перевыполнение планов он ежемесячно получал!
— Да, тут дело в другом. Скорей всего нахулиганил. Помните, сколько шума было, когда он…
— Ну и что? Он даже выговор тогда не получил…
— Но есть же какая-нибудь причина? А может, его из-за этой взятки? Фарфоровый сервиз ему вручили…
— Не взятку, а подарок! Подарок ко дню рождения! Я очень хорошо это дело знаю, сам принимал участие. Только дату рождения Юктонайтиса перепутали: вручили в январе, а он родился в конце сентября… Факты, стало быть, не подтвердились. Так кляузнику и ответили.