Милая, вернись!
Шрифт:
— А я вот знаю наверняка: из-за автоаварии. Здесь уж он не мог выкрутиться?
— Бред! Об этой истории начальство Юктонайтиса даже не узнало…
— Ребята, я скажу! Всю правду скажу? Две недели назад пятиэтажный дом, построенный Юктонайтисом, обвалился… Еле успели сами в окно вылезти.
— Да ну-у-у! Нашел причину! — закричали все хором. — Чтобы из-за такой мелочи такого способного руководителя снимали?! Так не бывает!
Сколько ни ломали головы, но причину, по которой был снят Юктонайтис, не нашли.
Очевидно, он стал жертвой каких-то неизвестных нам злонамеренных
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ БЕСЕДА
Пригласили меня вчера в гости Пятрасы. Угощение было так себе. Зато гости подобрались — один к одному. Что ни гость, то личность. В таком обществе сразу чувствуешь себя посредственностью.
Казалось бы, и полугода не прошло, как я последний раз окунался в водоворот интеллектуальности, а гляди-ка, вроде говорят на родном языке, а я — ни бе, ни ме. Масштабные рефлексии, ассоциативные ретроспекции, экзистенциональные коллизии, антропософические ревизии, компилятивная дедукция, карболинеумная продукция — свихнуться можно. Кажется, улавливаю, о чем речь идет, а поддержать беседу не могу. То есть, какие слова к месту вставить, не знаю. Хорошо еще, что с последней каплей спиртного эрудический запал гостей поостыл — заговорили все же по-людски.
— Слыхали, Гинтаса жена бросила, — завел разговор один из эрудитов, облизывая пластмассовый колышек от бутербродика: вся закуска исчезла еще в начале интеллектуальной дискуссии.
Тут уж и я вставил словцо.
— А что ей еще делать, — говорю, — ведь она его с Аудрой застукала.
Эрудиты навострили уши.
— А муж той Аудры куда глядел? — полюбопытствовал безусый бородач.
— Так он же за Лаймой целое лето увивался, — внес ясность безбородый усач.
— Признайся, у вас с Лаймой уже все или вы просто так?
— А кто его знает… Недели две не виделись, — пробурчал безбородый и безусый.
— А с Ирмой у тебя серьезно?
— С моей стороны — да, только она ломается. Все алиментами моими интересуется… — неохотно ответил тот.
— В этом она вся, — степенно пояснил бородач. — Помнится, когда Ирма была моей второй женой, то с утра до ночи только и пилила: деньги пропиваешь, деньги пропиваешь…
— А ты слыхал: Мечис с твоей первой супругой развелся, — сообщил я.
— Мне теперь все равно, — отмахнулся бородатый и налил себе пива. — У меня поважнее заботы. С Рутой мы уже поженились, а суд все никак квартиру не разделит.
— Так она все же дала Юргису согласие на развод?
— Юргис ей «Москвич», а она ему — согласие, — расплылся в улыбке с другого конца стола лысеющий эрудит.
— Нечего тут зубы скалить. Она ему зато домик садовый оставила, — вскипел бородач.
— Постой-постой, а где же теперь твоя третья? — обратился хозяин к тому лысому.
— Как где?.. Дома, конечно… А я вот бездомный… Не пускает, окаянная. У Альгиса угол снимаю…
— Отчего бы тебе не перебраться к Алдоне? У вас ведь с ней все на мази было…
— За Антанаса она выскочила, — удрученно признался бездомный гость и, вынув из рюмки окурок, долил себе еще.
Интеллектуальная беседа достигла вершины. Одно удовольствие общаться с подлинными эрудитами! Это только поначалу непонятно, о
Правда, под конец у меня все же голова пошла кругом: кто с чьей женой, чья жена с кем и в который именно раз женится.
Но вот тема беседы стала иссякать, а Пятрас, желая, видимо, поддержать угасающий диалог, поинтересовался, за кого вышла моя четвертая жена. Откуда же мне знать! Это ее личное дело.
Распрощавшись, я ушел. Не терплю, когда посторонние, пусть даже эрудиты, суют нос в мои личные дела… то есть, я хотел сказать, конфронтации.
БОЛЬШИЕ СОБЫТИЯ В ПАБЯРЖЕ
Пабярже — поселок небольшой, зато центр большой апилинки[2]. Имеются там разные магазины и точки общепита, имеется Дом культуры и амбулатория, только медвытрезвителя нет.
Путем социологических исследований было установлено, что в поселке под заборами ежедневно валяется в среднем два с половиной гражданина. Иногда в будни эта норма недовыполняется, зато по выходным кривая опьяняемости резко подскакивает вверх. Поэтому так или иначе, а на один день все равно приходится два с половиной осоловевших. Выходит, открывать медвытрезвитель невыгодно — не окупится материально. Разве только повысить число достигших невменяемого состояния до девяти с половиной гражданина в сутки.
Пьяниц никто не любит, ругают все как попало, когда они, свалившись на тротуар, мешают движению и тянут вниз уровень культуры. Козел от ругани только жиреет, так что крепким словцом от пьяниц не избавишься. Вот почему руководители апилинкового Совета совместно с активом решили принять кардинальные меры к отрезвлению поселка.
В первую очередь было решено продажу крепких напитков из продмага перенести в отдельное помещение рядом с хозмагом, где раньше торговали керосином и политурой. В продаже оставили только «чернила» (если выражаться некультурно), то есть «фруктовочку» (говоря культурно).
Чтобы граждане поменьше заливались крепким и побольше употребляли слабого, за продовольственным магазином у изгороди возле школы открыли пивной ларек. Ларек никак не спутаешь с собачьей конурой — он немного повыше и вход сзади.
Эти, казалось бы, незначительные изменения совершенно изменили лицо поселка. Приглашенные социологи еле опознали его. С целью дальнейших исследований они два дня прогуливались по главной улице Пабярже (между прочим, она была в поселке единственной, не считая нескольких переулков) и застали в луже у забора одного-единственного местного столяра. Таким образом, на один день в среднем приходилось всего лишь половина пьяноединицы.