Миледи и притворщик
Шрифт:
– Ты говоришь, что демонам ведомы тайны мироздания, – внезапно осенило меня. – А мог ли демон говорить правду устами моего брата? Мог ли он знать, как Лориан умер на самом деле?
– На самом деле? – удивился он. – А ты не знаешь, что случилось с твоим братом?
Я лишь покачала головой.
– Не знаю, что тебе и ответить, – честно признался он. – Говорят, демоны потому и живут в этой пустыне, чтобы быть ближе к огненным вратам и Небесному Дворцу. У подножия горы Фум они подслушивают беседы богов, так и узнают все
Пожалуй, Шанти прав. Что толку от моего знания, что Лориан не утонул в море, а разбился о землю? В любом случае, он погиб, и этого не изменить. И всё же, над каким островом он потерпел крушение? Он отклонился от маршрута? И кто ему это позволил?..
Солнце продолжало ярко светить. Даже понабежавшие перистые облака не смогли заслонить его своими причудливыми завитками. Я продолжила снимать пески, но, чувствуя чужой взгляд в спину, не удержалась и спросила Шанти о том, что волновало меня сейчас больше всего:
– Почему вы с Иризи не бежали этой ночью? У вас ведь был такой шанс. Просто ускользнули бы под шумок вместе с Тунуром, и Чензир бы не кинулся вас искать?
Говоря всё это, я делала вид, что продолжаю снимать и выискиваю интересные кадры. И тут позади меня над самым ухом раздалось уязвлённое:
– Ты и вправду думаешь, что я бы бросил тебя?
От неожиданности я отскочила и резко развернулась. Прямо передо мной стоял Шанти и внимательно взирал на меня внезапно похолодевшим взором. И когда он успел бесшумно ко мне подкрасться? И почему весь его вид источает недовольство? Чем я его уязвила?
– Я думала, вы с Иризи всё решили и…
– Это ты решила. Мы же хотели просто помочь тебе.
– Вы и помогли. Всем нам. Я этого никогда не забуду. Я помню о своём обещании отплатить вам за вашу доброту и участие. Когда вернемся из пустыни в Хардамар, я уговорю Леона отдать вам ценные вещи, которые можно продать и безбедно жить долгие годы.
– Отдай Иризи, – неожиданно резко сказал он. – Мне ничего не нужно.
– Но как же?..
– Я не ради земных благ оттаскивал тебя от ока Эштума.
– Да, знаю, это было добрым делом во славу Азмигиль…
– И не для богини я спасал твою жизнь.
– А для кого? – невольно вырвалось у меня.
Шанти не ответил. В его глазах появилась мимолётная грусть, и он поспешил отвернуться.
– Идём обратно. Кажется, ужин уже подогрелся.
И вместе с Гро он спустился по бархану вниз, больше ничего мне не сказав. Что это было? Что за странный разговор между нами только что состоялся? Почему Шанти на меня обиделся? Что я не так ему сказала?
Этими вопросами я бы могла задаваться ещё очень долго, но мы вернулись к нашему лагерю, где Иризи с Чензиром озадаченно крутили в руках жестяные
– Ешь, хвостатый, – приговаривал Леон, глядя как пёс лакомится размоченным рисом вперемешку с кусочками тромской оленины. – Когда ты ещё попробуешь такое лакомство? Все твои предки, небось, ели мясо северных оленей. Вот и ты узнай, наконец каков он – вкус твоей исторической северной родины. Спасибо Эспину Крогу. На банке написано, что это его завод выпускает эту тушёнку.
– Крог? – переспросила я. – Не тот ли Эспин Крог, что когда-то сопровождал Шелу Крог в путешествии на север? Это кто-то из членов её приёмной семьи?
– Тебе виднее, кем он твоей обожаемой Шеле приходится. А я слышал, что Эспин Крог – это губернатор Полуночных островов. Вроде как после того славного путешествия он остался жить на Медвежьем острове, женился на аборигенке, занимался коммерцией, открыл консервный завод и не один. В общем, сколотил он немалый капитал, подмял под себя всю рыбную и мясную промышленность Полуночных островов и не так давно получил назначение губернатором. Предприимчивый тип, вовсю развернулся на наших бывших островах. Но за оленью тушёнку ему всё равно спасибо. Вкусно, кстати. На говядину чем-то похоже.
Да, наш скудный ужин был далёк от кулинарных стандартов, но всё равно дарил насыщение. Правда, кое-кто не был согласен с политикой его распределения.
– Зачем на пса еду зря переводить? – сурово спросил Чензир, поглядывая на опустевшую миску Гро. – Лучше его самого под нож пустить, чтобы мясо из железных банок на чёрный день сберечь.
– А потом кого на мясо пустим? – одарив Чензира тяжёлым взглядом, спросил Шанти. – Верблюдов? Или сразу за людей примемся. Сам-то не боишься угодить на ужин?
– Но-но-но, – вскипел страж, – не заговаривайся, полукровка!
– Я-то может и полукровка. А вот ты часом, не чахучанец наполовину? Чего тебя вдруг на собачатину потянуло? Не противно ли будет грязное животное есть?
Чензир хотел было что-то ответить, но осёкся. Кажется, он понял, что хозяин своего верного друга в обиду не даст, не то, что на съедение. Тем более, Шанти теперь единственный, у кого осталось ружьё. Ссориться с ним из-за собаки точно не стоит.
– Эх, – решил сменить тему страж, – что толку от твоего ружья и зоркого глаза, если в этой пустыне нет ни антилопы, ни суслика, ни ящера? Вся живность осталась за теми скалами. Впереди лишь пустота. И смерть.