Милицейская сага
Шрифт:
– А чего с вами, псами, говорить? У вас же установка. Может, и девку специально обездвижили да подбросили на дорогу, чтоб на меня навесить. С вас станется.
– Да ты, похоже, и вовсе не в себе, - Мороз постучал костяшками по столу.
– Повторяю: ты обычный преступник, сбивший по пьянке двух человек, и, вместо того чтоб попытаться помочь, сбежал, как последний сукин кот! Так что кончай "косить" под политического. Отныне ты обычный уркаган. И разговаривать с тобой мы будем соответственно.
– Разрешите?
–
– Товарищ подполковник! Вас разыскивает полковник Муслин. Он в горисполкоме. Требует, чтоб вы срочно туда приехали.
– Идите. Скажите: еду, - недоуменно отпустил его Тальвинский.
– Ну вот, и госпожа Панина нарисовалась. Торопится холуев подхлестнуть, - горько догадался Меденников.
– Ладно, узник совести. Садись пиши пока свои враки. Поминутно. И со всеми деталями, - Тальвинский поманил за собой Мороза.
– Не забудь указать, сколько перед тем выпил.
– А признаться в убийстве президента Кеннеди не надо? Я б с удовольствием. Только вот родиться припозднился. Но вам же это мелочи.
– Пиши!
– Мороз впечатал в чистый лист ручку и вслед за Тальвинским вышел в наружный кабинет, ныне, в обеденный перерыв, - непривычно пустой.
– Ну, что? Поздравляю с очередным раскрытием, - пробасил Тальвинский.
– Честно сказать, очень вовремя! Большие неприятности надвигались. Но теперь, считай, отбились, - он подмигнул.
– В общем, зафиксируй признание и - передавай Препанову. Пускай едет к прокурору за арестом.
– Только насчет механизма аварии дожму.
– А может, и не стоит сейчас. Крыша у мужика со страха поехала. Вот и несет околесицу. Не признаться вроде нельзя. Обложили. А полностью страшно: понимает, что две потерпевших - это покруче будет. Тем более ему теперь кругом происки Антанты чудятся. Вот и зашизовался. Ты главное сделал, - вычислил его. А детали - после доколем. Сутки - другие в следственном изоляторе посидит, сам все выложит. Лучше сосредоточься на поисках подружки. Это на сейчас главная опасность.
– Поищем, конечно, - согласился Мороз.
– Только найдем мы ее или не найдем, доказательств и без того с горкой.
– Вижу: расслабился ты!
– тронувшийся к выходу Андрей, уловив беспечность в ответе, задержался.
– Так я тебе скажу: если б этой таинственной любительницы экстремального минета и вовсе не было, и черт бы с ней. Но мы зафиксировали, что она была. И теперь без нее нам не обойтись. Умный, умный ты, Виташа, а не всё пока в нашем деле постиг. Сказать, как бы я на его месте из-под тебя ушел?
– Мудрено.
– Проще простого. Буду все до суда подтверждать. А на суде заявлю, что попутчица эта, адрес которой забыть спросил, как раз и вела машину. Пытался сразу сказать, да менты поганые угрозами запугали. И все! Дело в секунду развалится.
Похлопал озадаченного опера
– Так-то! Век живи - век учись. Потому повторяю: сосредоточься на поисках подружки. Будь!
Мороз отошел в дальний угол, набрал номер телефона криминалистического отдела:
– Здорово, народ. Мороз с Красногвардейского. Там где-то наш Лешка Муравьев болтается...Во-во. Давай сюда...Ты чего пропал?! Докладывайся. Какие на бампере следы? Сличили с ободом велосипеда?
– Да нечего там сличать, - заводной Лешкин голос был сконфуженным.
– То есть?
– Бампер чист.
– И без?..
– Без царапинок.
– Могла охрана поменять после его задержания. А на ободе?
– Нет обода. И велосипеда нет. Одно колесо вывернутое осталось. Мы ж велик этот тогда к Галкину в сарай сгрузили. Ну, похоже, пацанье подсуетилось, уперли. Галкин и то весь белый звонил. Носится по поселку, ищет. Как бы шкуры со злости не поспускал.
– С вас самих спустить мало! Такую улику про...Похоже, впору новую должность заводить: по розыску утерянных вещдоков. Я ж сам видел, что на нем чужая краска была!
– Да ты не горячись. Вскрытие Каткова завтра утром сделает. Но - там и так все ясно. По механизму, даже по ширине следа, - один к одному этот джип.
– Вот что! Дуй безотлагательно в Знаменское. И вместе с Галкиным все переройте. Найдите мне этот велик. Кому он только понадобился такой?.. И оттуда еще раз в коттеджный поселок проскочи. Допрашивай в деталях. Особенно по Джипу. Где был до и после Меденниковского задержания? Кто ездил? Куда перегонял? Кто и когда мыл? И каждую минуту чтоб подтвердить. Водителя и охранника тряси. Будь!
С тяжелым сердцем Мороз вернулся к подозреваемому. Обхватив голову руками, тот непрестанно постанывал.
– Что уж теперь скулить?
– Виталий вытащил из-под локтей исписанную бумагу. Пробежал глазами.
– Вижу, зациклился на своей версии. Ну-ну!
Он вернул записи Меденникову, протянул ручку:
– Еще, как говорят, последнее усилье и - рукопись окончена твоя. Впиши фамилию попутчицы, - взмахом кисти оборвал новый всплеск эмоций.
– Без нее нельзя.
– Это тебе нельзя. А мне как раз воспитание не позволяет закладывать женщин, с которыми... Тем более - замужем.
– Понятны ваши огорчения. Закончили пажеский корпус?
– Во всяком случае, не полицейский ликбез.
– Тогда так и припиши: знать не знаю, ведать не ведаю. А если когда кого вспомню, значит, совру.
Отобрал все назад:
– Тебе не воспитание признать мешает. По тому как ты детеныша равнодушно раздавил и смылся, плевал ты на весь свет. Тебе свидетельница не нужна! Потому что расскажет, как на самом деле было. И сказки твои - после этого в архив. Да еще с грифом - "Особо завравшийся".