Миллионщик
Шрифт:
— Я вас понял, — сказал я. — И чтобы между нами не было тени недоверия, я предлагаю поступить так. Здесь, в Кяхте, мы подписываем основной договор о создании нашего товарищества. В нем мы закрепим наши доли, обязанности и общую цель. С этим документом и вашим разрешением я поеду в Петербург. А уже там, при финальной подаче прошения в Сибирский комитет, я приложу точные карты и планы конкретного участка.
Я сделал паузу и добавил главный элемент своей страховки.
— Как только прошение будет удовлетворено и земля отведена,
Аглая, как опытный делец, сразу оценила изящество и надежность схемы. Это защищало и ее, и меня.
— А теперь, — она дернула за шнурок звонка, — оформим все на бумаге.
Через полчаса в кабинете вновь появился стряпчий Зарубин. Узнав суть дела, он крякнул и приступил к делу.
— Итак, договор об учреждении Товарищества на паях, — проскрипел он, обмакивая перо в чернила. — Учредители: Верещагина Аглая Степановна, купчиха первой гильдии, и… — Он вопросительно посмотрел на меня.
— Дворянин Владислав Антонович Тарановский, — ровно ответил я.
Составление договора превратилось в настоящее сражение. Аглая диктовала пункты, касающиеся финансов и ее полного контроля над сбытом продукции. Я же настоял на своих условиях. По моему предложению, Зарубин записал, что точные карты и планы месторождения будут приложены к уставу товарищества и станут его неотъемлемой частью только после официального удовлетворения прошения в Сибирском комитете. До этого момента вся информация оставалась моей собственностью.
Когда Зарубин зачитывал финальный текст, я почувствовал удовлетворение. Это была моя страховка. Скрепив бумаги каллиграфическими подписями и тяжелой сургучной печатью Верещагиной, он заверил, что завтра же проведет создание товарищества у чиновников и принесет нам.
Так же он оформил на меня документы как на поверенного Аглаи Степановны в деле оформления земли для прииска.
— Поздравляю с началом, партнер, — сказала она, когда дверь кабинета закрылась за Зарубиным. — Я и не сомневаюсь в успехе. Для начала дела я выделяю вам сто тысяч рублей ассигнациями на дорожные расходы, оформление документов в столице и найм специалистов.
Она подошла к массивному сейфу, скрытому за портьерой, и через минуту положила на стол несколько пухлых, перевязанных лентой пачек.
— Кроме того, я подготовлю для вас рекомендательные письма к нужным людям в Сибирском комитете и Горном департаменте. И еще. Дорога опасна, а у вас при себе целое состояние. Я выделю вам для сопровождения до столицы и обратно четверых надежных людей. Они проводят вас через самые дикие места.
— Благодарю вас, Аглая Степановна, — ответил я, пряча деньги и бумаги. — Вы дальновидный партнер.
Как только я вернулся в номер, Изя тут же накинулся с расспросами, и я ему рассказал.
— Ну ты, Курила, как бы не подавиться таким куском, —
— Ничего, аппетит у меня хороший, — усмехнулся я.
— Мы поедем на запад, но Петербург не единственная наша цель. Я дал слово Левицкому. Он просил меня об одном — найти его сестру, Ольгу, и позаботиться о ней. Я не могу нарушить это слово. Сначала мы должны найти ее.
Изя понимающе кивнул.
— Долг чести — это святое, Курила. Но мы ведь и так рискуем всем. Любая задержка…
— А что, если эта задержка не ослабит нас, а, наоборот, сделает неуязвимыми? — Я посмотрел ему в глаза. — Изя, она ведь дочь потомственного дворянина.
До Изи начало доходить. Он медленно поставил стакан.
— Стряпчий… — прошептал он. — Ты думаешь о том, о чем говорил стряпчий? О женитьбе?
Я помолчал, собираясь с мыслями. Образ Ольги, которую я мимолетно видел во дворе острога, снова встал перед глазами. Тревожный, но гордый взгляд, хрупкая фигура… Она показалась мне достойной и вызвала искреннюю симпатию. И мысль использовать ее для своих целей показалась грязной.
— Я не знаю, Изя, — честно ответил я, понизив голос. — Эта мысль… она неправильная. Использовать ее вот так, вслепую… это не то, что я обещал ее брату. Она не просто дочь дворянина. Я ее помню.
Изя внимательно посмотрел на меня, уловив перемену в моем тоне.
— Но и сидеть сложа руки нельзя, — продолжил я более жестко, отгоняя сомнения. — Наш прииск на Амуре беззащитен. План такой: мы едем ее искать. В первую очередь — чтобы исполнить обещание. Мы должны убедиться, что она в безопасности, и помочь ей. А дальше… будем смотреть по обстоятельствам.
Я видел, как Изя пытается осмыслить мои слова. Он привык к моему расчету, а сейчас слышал совсем другое.
— То есть… мы просто едем ей помогать? — осторожно спросил он.
— Мы едем ей помогать, — твердо подтвердил я. — И по пути будем искать решение нашей главной проблемы. Возможно, оно найдется там же. Мы должны обеспечить наш тыл, наш первый, самый главный актив. А Петербург и наше товарищество с Верещагиной подождут. Сначала — дело чести.
Вечером мы с Изей благодаря содействию Верещагиной, которая свела нас с двумя другими крупными кяхтинскими купцами, продали оставшиеся у нас пять пудов золота.
Встреча проходила в отдельном кабинете на постоялом дворе. Купцы, один пожилой и осторожный, другой молодой и азартный, с недоверием осматривали наши мешочки с золотым песком. Но здесь, как и всегда, проявил себя Изя.
Торг был яростным, но коротким. Изя сумел продать золото по цене лишь ненамного ниже той, что дала Верещагина. Когда мы остались одни, пересчитывая вырученные хрустящие ассигнации, он вытер пот со лба.
— Ох, Курила! С этими волками торговать — все равно что по лезвию ножа ходить! Но смотри, какая куча денег! Теперь у нас их еще больше!