"Мир приключений-3". Компиляция. Книги 1-7
Шрифт:
— Разрешите укрепить эту рамочку с тканью вот здесь, против стены. Теперь я попрошу кого-либо из присутствующих выстрелить в раму на любом расстоянии из винтовки, браунинга, хоть из пулемета…
— Будьте любезны, сделайте это сами. Вот вам французская винтовка последнего образца.
Бетье взял ружье, отошел от рамы в противоположный угол кабинета, приложился и выстрелил три раза подряд.
— Прошу, господа, подойти и освидетельствовать…
Министры и префект с большим вниманием осмотрели раму. Пули висели по ту сторону ее в маленьких мешечках, оттянутых ударом, как шелковичные коконы.
—
Министры удивленно повернулись к химику.
— Человеческой? Откуда вы ее взяли?
— Я просил одного хирурга в Сальпетриере отрезать для меня ногу… какого то там удавленника, что он любезно и сделал… за сто франков. Вот она — также в раме и обвернута тканью. Я укреплю ее здесь, и… позволите стрелять? Благодарю вас… Стреляю… раз! Затем я беру пинцетом, вот так, за это место и тяну. Изволите замечать? И вытягиваю с пулей: вот она! В ноге же остается лишь отверстие, которое очень быстро затягивается. Совершенно безвредное отверстие. Итак, что вам будет угодно сказать по поводу моего изобретения?
— Оно замечательно. Его, несомненно, можно и должно использовать. Но ваша ткань, мсье, из нее можно сделать, например, жилет, ширму, или что-нибудь в этом роде?
— Всенепременнейше. Иначе она ничего не стоила бы. Если позволите, мой совет — изготовить из нее пару белья и надеть непосредственно на тело.
В глазах химика при этом блеснула неуловимая усмешка.
— Превосходно, превосходно! Теперь самый существенный вопрос: во что обойдется приобретение вашего изобретения нашему государству?
— Франции? Она не должна его приобретать.
Альма удивленно повернулся на месте.
— Как не должна? Вы что же — намерены предложить свое изобретение даром? Или… Я вас не понимаю…
— Дело, ваше превосходительство, видите ли, в том, что ткань покупает враждебное Франции государство.
Альма еще больше вытаращил глаза.
— Не понимаю. Как же это так? Защищаться-то от пуль, надеюсь, будут французские солдаты?
— Ни в коем случае. Именно французы и не должны пользоваться моею тканью.
— Очень странно, разъясните, пожалуйста.
— Это же так просто, ваше превосходительство. В качестве панцыря моя ткань пойдет к вашему врагу, чтобы защитить его как раз от французских пуль.
В голосе министра послышалась нотка раздражения:
— Мсье, я не обладаю временем разгадывать шарады…
— Дело в том, что ткань обладает еще одним свойством: необыкновенною липкостью.
Необыкновенной, — я подчеркиваю. Приведенная в состояние липкости, она почти сростается с предметом, который обволакивает, и отлепить ее вы никак не можете. Кроме того, ее липкость может длиться целые годы без ослабления, хотя бы вы на нее действовали самой крепкой кислотой или едкой щелочью. Вы спросите — на что такая липкость? Представьте себе: в момент войны воюющее с Францией государство одевает в мою ткань свою армию. Пусть также ею будет устлано помещение окопов, казарм, ну, хотя бы для защиты от пуль, ветра, дождя. И вдруг — я делаю ее липкою. Начинает прилипать
— Скажите, пожалуйста, — обратился к химику министр исповеданий — ткань делается липкою с одной стороны?
— Да, и именно там, где она мягче, красивее.
— Очень, очень любопытно. Ваше изобретение дьявольски предательская вещь!
Химик усмехнулся.
— А каким образом она делается липкою?
— Я покажу. Я только просил бы, ваше превосходительство, все неприятности, связанные с опытом, ощутить собственной вашей особой. Это дало бы вам весьма реальное представление о качестве моего изобретения…
— Мне самому? Зачем же? Я могу откомандировать для целей опыта сержанта. Мне достаточно понаблюдать.
— Нет, господин министр, я прошу именно вас. Может быть, впрочем, вы чего-нибудь опасаетесь? Например, покушения?
Он галантно изогнулся и расплылся в улыбке.
Министр густо покраснел, как человек, пойманный на месте преступления.
— О нет, нет! Никаких покушений я не опасаюсь. Впрочем, не стоит много разговаривать. Я готов подвергнуться опыту.
Все встали. Бетье вынул из своего бездонного портфеля еще кусок ткани и разостлал его на полу.
— Вот, не угодно ли вашему превосходительству пройтись по этому кусочку?
И по губам его скользнула усмешка.
Министр прошелся взад и вперед.
— Не правда ли, все обстоит благополучно? Хе хе-хе!
— А теперь я попрошу вас постоять на нем неподвижно. Вот так!
Снова спуск в глубины портфеля. На этот раз химик достал крошечный флакон с мутною жидкостью зеленоватого цвета. Потом подошел к министру и еще раз усмехнулся.
— Теперь начинается самый опыт. Не угодно ли вам, генерал, понюхать из этого флакона? Только не бойтесь, ради Аллаха, — прибавил он, заметив на лице министра колебание: — вам эта понюшка не грозит ни сном, ни, тем более, — смертью. Я человек вполне лойяльный! Изволили нюхнуть?
По кабинету распространился весьма нежный и приятный аромат.
— Что за духи? — воскликнул министр. — И при чем они здесь?
— Чтобы доставить вашему превосходительству маленькое удовольствие… перед большою неприятностью, — усмехнулся химик. — Теперь я попрошу вас сойти с ткани. Ну-с, смелее! Неужели не можете? Странно, почему бы? Хе-хе-хе!
Министр двинул ногу вперед, но ткань не давала развернуться движению. Другая нога оказалась в таком же положении.
— Я предложил бы вам освободить от липучки ноги, во что бы то ни стало.
— Думаю, что при помощи палки мне удастся. Мсье Рубо, — обратился министр к префекту, — будьте любезны подать мне, вот там, в углу, стоит трость. Благодарю вас…
Уперев ее в ковер у самой ноги, министр поднял ногу; ткань потянулась за ногою, как будто она была прибита к ней гвоздями.
— Ах!.. Вцепилась, как кайман…
Он присел на корточки, достал золотой портсигар и, упершись им в липучку, опять попытался поднять ногу кверху. Портсигар прилип, но ткань не отставала, точно она срослась с подошвою ботинка.