Мир Реки: Темные замыслы
Шрифт:
— Я счастлив это слышать! Я знал из того, что говорил Клеменс и другие, что я превратился в литературного олимпийца, уж если не в Зевса, то по меньшей мере в Ганимеда-чашеносителя в рядах небожителей. Но ваше насмешливое замечание, что я суеверен, очень больно меня ранило, мадемуазель! Вы верно заметили, что я верил, будто Луна на ущербе притягивает костный мозг животных. И сказали, что это дикая чушь. Отлично. Я принимаю это. Я ошибался вместе с миллионами других людей своего времени и бог знает с каким числом живших до меня.
Но это малюсенькая безобидная ошибка. Кому мешает, кому может навредить обладание
Ну, верно, письмо, о котором я говорю, «Против колдунов», не было опубликовано при моей жизни. И по очень веской причине. Меня самого бы подвергли пыткам и сожгли заживо. Но письмо ходило среди моих друзей. Это показывает, что я вовсе не таков, каким вы меня выставили. Я опережал свое время, хотя, конечно, я не был единственным человеком, оказавшимся в столь тяжелой ситуации.
— Мне это известно, — сказала Джилл. — И я уже один раз извинилась. Хотите, чтоб я извинилась еще раз?
— Не обязательно, — ответил Сирано. Широкая улыбка сделала его лицо почти красивым. Или, во всяком случае, привлекательным, несмотря на огромный нос.
Джилл подхватила за ручку свой грааль и сказала:
— Как раз время ужинать.
Джилл знала кое-что о человеке по имени Одиссей, поскольку время от времени ей приходилось слышать о нем всякие россказни. Говорили, что он появился здесь совершенно неожиданно, вроде бы из ниоткуда, когда объединенные силы Клеменса и короля Иоанна отбивали нападение интервентов, стремившихся овладеть метеоритным железом. Именно он убил меткой стрелой вождя нападавших, что вызвало панику среди прочих вражеских офицеров; благодаря этому оборонявшиеся получили преимущество, которое и привело к их победе.
Одиссей с Итаки хвалился, что он и есть исторический Одиссей, который послужил основой образа мифологического героя, созданного Гомером. Он был одним из тех греков, кто воевал под стенами Трои, хотя и уверял, будто реальная Троя находилась вовсе не там, где она располагалась по мнению ученых. Ее местонахождение было совсем другим — на берегу Малой Азии, но гораздо южнее.
Джилл, впервые услышав об этом, не знала, верить ли, что он действительно Одиссей, или нет. В мире Реки было множество самозванцев. Но одна вещь заставила ее думать, что он и в самом деле мог быть тем самым историческим выходцем с Итаки. Почему он утверждал, что Троя-VII, которую даже археологи и эллинисты ее дней называли настоящим Илионом, не является истинной Троей? Почему он утверждал, что историческая Троя находилась где-то в другом месте?
Но каковы бы ни были его резоны, самого Одиссея тут больше не было. Он исчез так же таинственно, как и появился. Агентура, посланная на его розыски, не нашла нигде ни единого следа.
Фаербрасс продолжал
Джилл немало удивляло то, почему Одиссей добровольно решил драться на стороне Клеменса. Почему чужестранец, который, по-видимому, совершенно случайно присутствовал при баталии, выбрал именно сторону Клеменса и рисковал ради него жизнью? Что он мог выиграть, особенно если он, как выяснилось, не знал ни одного участника битвы ни на той, ни на другой стороне? Однажды она спросила Фаербрасса об этом, и он сказал, что просто не имеет представления.
Сэм Клеменс, возможно, мог бы ее просветить, но он никогда на этот счет не высказывался.
Фаербрасс добавил, что Одиссей, возможно, появился тут по тем же причинам, что и Сирано или он сам. Все они хотели попасть на колесный пароход, чтобы добраться до Полярного моря.
Джилл подумала — как странно, что никто не предложил построить дирижабль до тех пор, пока не был построен второй пароход. Зачем тратить десятилетия на путешествие к арктическому району по воде, когда воздушный корабль может доставить туда за несколько дней?
— Просто еще одна тайна бытия, — ответил, улыбаясь, Фаербрасс. — Человек, извини, человечество иногда не может увидеть нос на собственном лице. А потом кто-то приходит и показывает ему зеркало.
— Если б у человечества был такой нос, как у меня, — откликнулся Сирано, — с ним бы никогда не могло произойти такое!
В данном случае человеком с зеркалом был Август фон Парсеваль. На Земле он был майором германской армии, но, кроме того, он конструировал дирижабли для одной немецкой фирмы. Дирижабли такого типа использовались британским и немецким правительствами между 1906 и 1914 годами.
Незадолго до того, как «Марк Твен» был готов к отплытию из Пароландо, там появился фон Парсеваль. Он был чрезвычайно поражен, что никто до сих пор не сообразил, что L"uftschiff [129] был бы лучшим средством транспорта, чем судно.
После того как Фаербрасс мысленно дал себе пинка за такой ляп, он тут же поспешил к Клеменсу, прихватив с собой и немца.
К их удивлению, Клеменс сказал, что он уже давно подумывал о возможности строительства дирижабля. В конце концов, не он ли написал «Том Сойер за границей»? И разве Том, Джим и Гекльберри Финн не летели от Миссури до Сахары на воздушном шаре?
129
Воздушный корабль (нем.).
Пораженный Фаербрасс спросил, почему же он об этом раньше даже не упомянул.
— Потому что знал, что какой-нибудь ушибленный полетами идиот захочет бросить работу над пароходом быстрее, чем взломщик бросает свои инструменты при виде полицейского! Он потребует, чтоб о колесном судне забыли и все материалы и силы были отданы летающей машине!
Нет уж, мистеры! Этот корабль имеет приоритет перед всем остальным, как сказал Ной жене, пожелавшей бросить работу и танцевать под дождем.