Мир Реки: Темные замыслы

Фармер Филип Хосе

Ей тут же стало стыдно за себя. Ведь Фаербрасс никогда не опустился бы до того, чтобы воспользоваться слабостью женщины. Он не стал бы в подобных целях использовать свое служебное положение. Во всяком случае, так ей казалось.

— Мне не все ясно с этим гипнозом, — сказала она. — Как сможете вы заставить всех пройти этот тест, а меня освободить от него? Это дискриминация, которую другие…

— Я просто изменил свои намерения.

Он встал и подошел к бюро с поднимающимся верхом, наклонился и написал что-то на клочке бумаги, который тут же отдал ей.

— Вот, отнеси это доктору Грейвзу. Он сделает тебе рентген. Джилл прямо обалдела.

— Это еще с какой стати?

— Как твой капитан, я мог бы приказать тебе заткнуться и выполнять приказ. Я этого не делаю, только чтобы не раздражать

тебя. Скажем так — это связано с открытием в области психологии, которое было сделано где-то около двухтысячного года. Но если бы я рассказал тебе о сути дела, это наверняка повлияло бы на результаты тестирования.

Все остальные тоже пройдут проверку рентгеновскими лучами. Тебе просто оказана честь быть первой.

— Не понимаю, — пробормотала она. — Но, конечно, сделаю, как приказано. — Она встала. — Спасибо вам за все.

— Благодарность не обязательна. А теперь давай двигай свою попку к доку Грейвзу.

Когда Джилл пришла в кабинет доктора, он разговаривал по телефону. Док хмурился и яростно жевал сигару.

— Ладно, Милт. Сделаю. Но мне не нравится, что ты перестал мне доверять… — Док повесил трубку и повернулся к Джилл. — Хелло, Джилл. Тебе придется подождать, пока сюда не явится лейтенант Смизерс. Он заберет негативы рентгеновских снимков и тут же отнесет их Фаербрассу.

— А он что — в темной комнате?

— Нет. Их не надо проявлять. Ты разве не знаешь? Они похожи на фотографии и обрабатываются электронно в момент съемки. Фаербрасс сам разработал этот тип оборудования. Процесс был открыт, кажется, в тысяча девятьсот девяносто восьмом году, говорит Милт.

Грейвз ходил взад и вперед, вгрызаясь в свою сигару.

— Черт побери! Он даже не дает мне увидеть результаты рентгеноскопии! Почему?

— Он сказал, что не хочет, чтоб кто-нибудь, кроме него, их видел. Это часть психологического тестирования.

— Но какого черта рентгеноскопия головы может ему сказать о психике мужика? Это же чушь собачья!

— Думаю, Фаербрасс скажет вам об этом, когда просмотрит негативы. Между прочим, о психике человека. Я не мужик.

— Я говорил в абстрактном смысле.

Док перестал метаться по комнате и скривился еще сильнее.

— Я теперь спать не буду, все ночи стану волноваться из-за этих снимков. Господи, как жаль, что я не прожил немного подольше! Я откинул копыта в тысяча девятьсот восьмидесятом году, так что не знаю последних научных открытий в медицинской науке. А может, оно и к лучшему! Мне бы все равно не справиться с этим потоком новинок при моем тогдашнем состоянии.

Повернувшись к Джилл и тыча в нее сигарой, он воскликнул:

— Что-то я хотел спросить у тебя, Джилл. Нечто уж давно беспокоит меня. Фаербрасс единственный, кого я встречал из живших после тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. Ты-то встречала кого-нибудь еще из таких или нет?

Она моргнула от неожиданности.

— Н-е-е-е-т. Нет, не встречала, если подумать. Фаербрасс — исключение.

В какой-то момент она чуть было не сказала ему о Штерне. Да, такое событие трудно будет удержать в секрете.

— Вот и я тоже. Чертовски странно.

— Ну не так уж! — сказала она. — Конечно, я не всю Реку проехала, но все же проплыла по ней несколько сот тысяч километров и разговаривала с тысячами людей. Люди из двадцатого века вообще встречаются повсюду в очень малом проценте. А чтобы быть воскрешенными большими группами, как другие, так я о таком и не слыхала. Следовательно, в долине их мало, большинство населения из других эпох.

Поэтому нет ничего удивительного, что люди, родившиеся после тысяча девятьсот восемьдесят третьего года, так редки.

— Да-а? Может, оно и так. Ага, вон и Смизерс и двое его громил. Иди-ка в мой рентгеновский кабинет, дорогая, как сказал паук мушке.

Глава 36

Извлечения из различных номеров «Ежедневной сплетницы»:

Дмитрий (Митя) Иванович Никитин — pro tempore [132] пилот и третий офицер «Парсеваля». Родился в 1885 году в Гомеле (Россия), в семье, принадлежавшей к среднему классу. Отец владел мастерской, производившей конскую

сбрую; мать — учительница музыки. Квалификация Дмитрия для занятия должности основывается на том, что он занимал пост главного рулевого «России» — французского дирижабля, построенного компанией «Лебоди-Жуйо» в 1909 году для российского правительства.

Миз Джилл Галбирра — главный инструктор подготовки кадров корабля — говорит, что опыт Мити, с ее точки зрения, довольно ограничен, но что он проявил незаурядные способности. Однако, согласно слухам, он слишком увлекается «черепным цветом». Воспользуйся нашим намеком, Митя. Не налегай на самогонку.

132

Временный (лат.).

…Издатель решил не подавать в суд на пилота Никитина. Во время краткого, по необходимости, интервью в больнице мистер Багг сказал: «Меня бивали люди и получше этого огромного остолопа. В следующий раз, когда он со своими обидами явится в мой кабинет, я уже буду готов. Причина, по которой я не добивался его ареста, не просто в том, что у меня доброе сердце; мне хочется получить шанс лично вышибить ему мозги. Всегда соблюдайте мягкость в разговоре и имейте наготове хорошую палку».

…Этторе Ардуино — итальянец (а как же иначе!), но он блондинчик и голубоглазенький, так что может сойти за шведа, если не будет разевать рот и жрать чеснок. Как всем, кроме новичков в нашем городе, известно, он появился в Пароландо два месяца назад и немедленно был включен в число тренирующихся. Имеет славную, но трагическую историю, поскольку был главным инженером-мотористом на дирижабле «Норвегия», а затем на «Италии» под командованием Умберто Нобиле (см. с. 6 с биографией этого сына Рима). «Норвегия» выполнила стою главную цель пролетела над Северным полюсом 12 мая 1926 года. Одновременно она установила отсутствие большой земли между Северным полюсом и Аляской, которая якобы была открыта великим исследователем Робертом Е. Пири (1856–1920), первым человеком, достигшим Северного полюса (1909 год). (Так как Пири сопровождали негр Мэтью Хенсен и четыре эскимоса, имена которых неизвестны, то фактически первым человеком, ступившим на полюс, был Хенсен.)

«Италия» после полета над Северным полюсом, возвращаясь в Кинг-Бей, попала в сильный воздушный поток. Ее приборы пострадали при обледенении; крушение казалось неизбежным. Однако лед начал таять, и дирижабль смог продолжать полет. Спустя некоторое время он стал медленно падать. Беспомощная команда ждала, когда Королева Небес ударится о паковый лед. Гондола управления оторвалась — счастливое обстоятельство для тех, кто был в ней. Им удалось выбраться и с ужасом наблюдать, как дирижабль, освобожденный от веса гондолы, взмыл вверх.

Этторе Ардуино видели последний раз стоящим на мостике, ведущем к правой моторной гондоле. По словам члена команды доктора Фрэнсиса Бехоунека из Института радиотехники, Прага, лицо Ардуино выражало невероятное изумление. «Италию» унесло ветром, и ни о ней, ни об оставшихся на ней членах команды больше ничего не известно. Если точно, то неизвестно на Земле.

Ардуино же рассказывает, что он погиб от холода после того, как «Италия» вторично (и в последний раз) рухнула на лед. Его полный отчет об этой ужасной истории будет напечатан в следующем четверговом выпуске. После того леденящего кровь события вряд ли какой-нибудь нормальный человек мог ожидать, что Этторе добровольно запишется в новый полет на дирижабле. Однако это оказалось не так, и он выразил горячее желание участвовать еще в одной полярной экспедиции. Нам плевать, что там люди говорят об итальянцах, и мы не испытываем ничего, кроме презрения, к взглядам, преобладающим в Томбстауне, где считалось за факт, что все итальянцы трусы. Нам по личному опыту известно, что у них кишка не тонка, и уж конечно, этих кишок у них больше, чем мозгов, а поэтому мы уверены, что Этторе будет блистательным дополнением команды.