Мир Реки: Темные замыслы
Шрифт:
— Со мной все в порядке, — сказала она, вырвав руку. А затем: — Боже милостивый! Я ни разу не прикасалась к мечтательной резинке с тех пор, как вы нашли меня в хижине, и я уверена, что все остаточные явления исчезли. Более того, у меня никогда не было галлюцинаций, кроме как по ночам, когда я бываю дома одна. Уж не думаете ли вы, что Фаербрасс исключит меня, а? У него нет никаких оснований так поступить со мной!
— Не знаю, — ответил Пискатор. — Возможно, гипноз не в состоянии выявить эти приступы. Но в любом случае, вы уж извините мои попытки повлиять на вас, мне кажется, вам следует пойти к Фаербрассу
— И что хорошего это даст?
— Если он обнаружит, что вы что-то скрывали от него, он, вернее всего, уволит вас. Но если вы честно признаетесь, прежде чем получите официальное уведомление о тестировании, он, возможно, прислушается к вашим объяснениям. Я лично не думаю, что вы представляете какую-то опасность для корабля. Правда, мое мнение ничего не значит.
— Я не стану клянчить!
— Да это на него и не повлияло бы… разве что в противоположном направлении.
Джилл с трудом вобрала в легкие воздух и огляделась, будто ища путь, который спасет ее, перебросив в совсем другой мир.
— Что ж, ладно. И нет смысла откладывать в долгий ящик.
— Вы отважны, — сказал он, — и очень разумны. Я желаю вам удачи.
— Увидимся позже, — ответила она и зашагала, стиснув зубы. Однако когда она взобралась по лестнице на второй этаж, где находился кабинет Фаербрасса, она уже почти задыхалась: не от физической усталости, а от волнения.
Секретарша Фаербрасса сказала ей, что он ушел в свою квартиру. Джилл удивилась, но не стала спрашивать у Агаты, почему он так рано сегодня закончил работу. Возможно, ему тоже следовало отдохнуть.
Дверь в квартиру Фаербрасса открывалась из холла. Перед ней стоял телохранитель, обычно сопровождавший его повсюду. Два покушения на жизнь Фаербрасса за последние шесть месяцев сделали такую меру предосторожности необходимой. Потенциальные убийцы покончили самоубийством, так что никакой информации не выдали. Никто ничего не знал наверняка, но ходили слухи, что этих людей подослал правитель враждебного государства ниже по течению. Он не скрывал своих намерений завладеть минеральными ресурсами Пароландо и тамошними удивительными машинами и оружием. Возможно, он надеялся, устранив Фаербрасса, с легкостью завладеть Пароландо. Но все это были чистые догадки самого Фаербрасса.
Джилл подошла к лейтенанту, командовавшему четырьмя вооруженными до зубов солдатами:
— Я бы хотела поговорить с шефом. Лейтенант по фамилии Смизерс ответил:
— Извините, но он распорядился, чтоб его не беспокоили.
— Почему это?
Смизерс с удивлением взглянул на нее:
— Не имею понятия.
Гнев, порожденный страхом, обуял ее.
— Думаю, у него там женщина?
— Нет. Хотя это и не ваше дело, — ответил лейтенант. — Потом злорадно улыбнулся и продолжил: — У него посетитель. Приезжий по имени Фриц Штерн. Он приехал только час назад. Он немец и, судя по тому, что я слыхал, опытнейший специалист по цеппелинам. Я слышал, как он говорил капитану, будто был офицером в NDELAG, уж не знаю, что бы это значило. Но летного времени у него побольше, чем у вас.
Джилл с трудом удержалась, чтобы не врезать ему по зубам. Она знала, что Смизерс ее недолюбливает, и чувствовала, что он с наслаждением
— NDELAG, — сказала она, ненавидя себя за дрогнувший голос, — это должно быть Neue Deutsche L"uftschiffahrts-Aktien-Gesellschaft [131] .
Теперь ее собственный голос доносился до ее ушей как бы издалека, будто говорил кто-то другой.
— Незадолго до Первой мировой войны существовала линия, обслуживаемая цеппелинами, которая называлась DELAG. Она перевозила пассажиров и грузы внутри Германии. Но я никогда не слыхала о NDELAG.
131
Новая немецкая акционерная компания воздушных перевозок (нем.).
— Вероятно, это потому, что она была образована уже после того, как вы умерли, — сказал Смизерс. Он снова ухмыльнулся, явно наслаждаясь столь откровенным отчаянием Джилл. — Я еще слыхал, как он рассказывал капитану, будто окончил академию в Фридрихсгафене в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году. Он сказал, что кончил службу в качестве капитана суперцеппелина «Виктория».
Джилл стало почти дурно. Сначала Торн, теперь Штерн. Нет смысла торчать тут на лестнице. Она расправила плечи и сказала твердым голосом:
— Зайду попозже.
— Да. Очень сожалею, — сказал Смизерс, продолжая ухмыляться.
Джилл направилась к лестнице, по которой ей надо было спуститься. И сразу же обернулась, услышав стук захлопнувшейся двери и крик. Какой-то мужчина выскочил из квартиры Фаербрасса и с треском захлопнул за собой дверь.
Несколько секунд он постоял ошеломленный, глядя прямо в глаза страже. Те вытаскивали из кобуры свои тяжелые пистолеты. Смизерс уже наполовину обнажил меч.
Мужчина был почти так же высок, как Джилл. Он обладал великолепной фигурой, широкими плечами, тонкой талией, длинными ногами. Лицо красивое, но грубоватое; волосы волнистые, пепельного оттенка; глаза большие, темно-синие. Однако кожа какая-то бледная, нездоровая, а из раны на плече течет кровь.
В левой руке он держал окровавленный кинжал. Затем дверь вновь отворилась и появился Фаербрасс с рапирой в руке. Его лицо подергивалось от боли, на лбу кровоточила рана.
Лейтенант крикнул:
— Штерн!
Штерн повернулся и помчался по холлу. Лестницы в том конце холла не было — только очень высокое окно.
Смизерс снова закричал:
— Не стрелять, ребята! Ему все равно не уйти!
— Он уйдет, если выпрыгнет из окна! — вскричала Джилл.
В конце холла Штерн с криком прыгнул вперед, повернувшись так, чтобы удариться о пластик спиной, и прикрывая лицо от осколков.
Однако пластик в окне выдержал. Штерн тяжело ударился о него, и его тут же отбросило обратно так, что он рухнул на пол лицом вниз. Он все еще лежал, когда Фаербрасс, лейтенант и следом телохранители помчались к нему со всех ног.
Джилл следовала за ними по пятам с секундным отрывом.
Прежде чем эта компания успела добежать, Штерн поднялся на ноги. Он видел, как бегут к нему люди, потом взглянул на кинжал, который уронил, когда ударился об окно. Затем закрыл глаза и повалился на пол.