Мир смерти (тетралогия)
Шрифт:
— В чем дело? — спросил Темучин. Следы веселья исчезли из его голоса.
— Нога... — хрипло ответил человек — один из младших командиров.
— Дай взглянуть,— приказал вождь; с ноги воина, разрезав голенище, быстро сдернули сапог.
Ранение было тяжелым: оказалась раздробленной коленная чашечка, так что осколки белой кости торчали наружу сквозь кожу. Кровь медленно стекала по голени. Раненый, должно быть, испытывал страшную боль, однако не издал ни стона. Ясон знал, что здесь необходимо искусство хирурга и трансплантация кости, чтобы этот человек мог ходить вновь, и задал себе вопрос, что за судьба
— Ты не можешь ходить, не можешь ездить верхом, не можешь быть воином,— сказал Темучин.
— Я знаю это,— ответил кочевник, выпрямившись и оттолкнув руки поддерживавших его товарищей. — Но если я должен умереть, я хочу умереть в бою и быть погребенным с большими пальцами. Если у меня не будет больших пальцев, я не смогу удержать меч, защищаясь от демонов в подземном мире.
— Да будет по-твоему,— сказал Темучин и вытащил меч. — Ты был хорошим бойцом и добрым товарищем, и я желаю тебе победы в твоих подземных битвах. Я сам сражусь с тобой и окажу тебе честь, отправив тебя к предкам.
Сражение вовсе не было формальностью, и раненый дрался, хорошо, несмотря на свою искалеченную ногу. Но Темучин норовил атаковать его именно со стороны раненой ноги. Воин не мог долго сопротивляться, получил сильный удар в грудь и умер.
— Есть еще раненый? — спросил Тему чин, вытирая меч.
Вперед выступил солдат с рукой на перевязи.
— Рука будет в порядке,— сказал он. Кожа не порвана. Я и сейчас могу сражаться и ездить верхом, не могу только стрелять из лука.
Темучин, казалось, колебался, прежде чем ответить.
— Мы нуждаемся в каждом человеке; делай, что можешь, и вернешься к нам в лагерь. Мы выступим, как только будет погребен погибший. — Он повернулся к Ясону: — Поезжай передо мной... И не шуми. — Он, очевидно, был не очень высокого мнения о воинских способностях Ясона, и тот не стал его разубеждать. — Это место, где солдаты, как раз то, что мы ищем. Племя Горностая в прошлом совершало набеги на эту низину, но малыми отрядами, в два-три человека,— больше моропов спускать опасно. Они избегали солдат и нападали на фермы. Но случались у них и стычки, вот от них я и узнал о порохе. Они убили одного солдата и захватили у него порох. Но когда я пробовал его поджечь, он только загорался. А вот люди племени Горностая клянутся, что он может взрываться. Я верю им. Мы захватим порох, и ты покажешь, как его взрывать.
— Только приведи меня к нему,— ответил Ясон, и я покажу тебе, что нужно делать.
Они довольно долго пробирались лесом. Было уже далеко за полночь, когда пленник испуганно признался, что заблудился во тьме. Темучин ударил его так, что тот застонал от боли, и распорядился, чтобы все отдыхали до утра. Снова пошел дождь, и они стали искать укрытия под деревьями.
Ясон чувствовал горечь во рту. Это было не от пищи, приготовленной на горящем помете, и не от мерзкого ачада, а от убийства, происшедшего на ферме. Он жил среди кочевников, жил как кочевник и в какой-то мере принял их культуру. У них были свои особенности. Направляясь вместе с ними к лагерю Темучина, он пришел к заключению, что они достаточно терпимы, хотя их нельзя отнести к самым добродушным людям Галактики. По крайней мере с ними можно было ладить. Они были по-своему честны и уважали
Да, оказавшись среди деревьев, он забыл о деревьях, он забыл, что эти люди уничтожили первую экспедицию и с не меньшим восторгом сделали бы то же самое с любыми другими пришельцами. Он лазутчик в их среде, он трудится, чтобы полностью низвергнуть их.
И все должно быть подчинено только этому. Он обязан продержаться, как можно дольше, и помочь ему должно сознание, что этот маскарад оправдан. Он должен расшатать, разрушить социальную структуру кочевников и добиться, чтобы пирряне в относительной безопасности могли построить шахты.
Один в сырой ночи, окоченевший и усталый, он чувствовал, что это весьма отдаленная перспектива. К дьяволу! Он повернулся, стараясь устроиться поудобнее и заснуть, но картины убийств не давали забыться.
Темучин, ты в своем роде великий человек, думал он, но я уничтожу тебя.
А дождь все лил и лил.
С рассветом они вновь двинулись молчаливой цепочкой через затопленный туманом лес. Пленный фермер узнал поляну и тропу и рукой указал правильный путь: во рту у него был кляп из обрывков одежды, чтобы он не мог поднять тревогу.
Впереди послышался треск ломающихся ветвей и голоса.
Колонна замерла б полном молчании, и к шее пленника прижали меч. Никто не двигался. Голоса впереди становились все громче, и из-за поворота дороги появились двое. Они достаточно приблизились, прежде чем заметили неподвижные, молчаливые фигуры и не успели опомниться, как в воздухе просвистели не меньше дюжины стрел, оборвав их жизни.
— Что это у них за штуки? — спросил Темучин у Ясона.
Ясон соскочил на землю и носком сапога перевернул труп. На убитом были легкий стальной нагрудник и такой же шлем, а также грубая кожаная одежда. У пояса висел короткий меч, а в руке он все еще сжимал что-то, похожее на примитивный мушкет.
— Такая штука называется ружьем,— сказал Ясон, поднимая оружие. — В нем используется порох, чтобы выбросить кусок металла, который убивает. Когда этот маленький рычажок ударяет о дно, вылетает искра и попадает в порох. Порох взрывается и выталкивает металл.
Подняв голову, Ясон увидел, что кочевники, все как один, натянули луки, направив стрелы ему в грудь. Он осторожно опустил ружье, снял с пояса убитого два кожаных мешочка и заглянул в них. «Так я и знал. Тут пули и клочки ткани, а тут — порох»,— подумал он и протянул второй мешочек Темучину. Тот заглянул в него и понюхал.
— Здесь его совсем мало,— сказал он.
— Для этого ружья много и не требуется. Но там, откуда пришли эти люди, пороха должен быть большой запас,— ответил Ясон.
— Я тоже так думаю,— согласился Темучин. По его знаку все опустили луки. Убитым отрубили большие пальцы, а тела оттащили в сторону. Темучин взял оба мушкета себе.
Вскоре они выехали на опушку. Дальше начинались обширные луга, их пересекала река с ровным и медленным течением. На берегу стояло приземистое каменноё здание с высокой башней посредине. На башне можно было различить две фигуры.