Мир смерти (тетралогия)
Шрифт:
— Докладывай,— приказал Темучин.
Аханкк выступил вперед.
— Мы сделали так, как ты приказал, Темучин. Быстро скакали в это племя, и Шейни указал нам камач. Мы пошли туда и должны были убивать, чтобы заставить их подчиниться. Никто не убежал. Двоих захватили. Рабы дышат, думаю, они живы.
Темучин в задумчивости потер подбородок. Ясон заговорил:
— Могу я попросить у Темучина разрешения задать вопрос?
Темучин пристально посмотрел на него долгим взглядом, затем кивнул в знак согласия.
— Какое наказание
— Смерть. Разве есть другое наказание?
— Тогда я отвечу на твой вопрос, который ты задал раньше. Ты хочешь знать, каковы пирряне? Я самый слабый из них. Но я сражусь с этим здоровым пленником и убью его одной рукой, вооруженный только кинжалом, убью одним ударом. Неважно, как он будет вооружен. Даже если ему дадут меч. А он, похоже, неплохой воин.
— Да,— сказал Темучин, гладя на рослого и сильного человека, который был на голову выше Ясона. — Это хорошая мысль.
— Привяжи мне руку,— обратился Ясон к охраннику, что стоял рядом,, заводя свою левую руку за спину. Пленник все равно обречен на смерть, а если его смерть принесет пользу, то человек искупит все грехи.
«Становишься лицемером, Ясон» — спросил он себя и не нашел ответа. В его словах была большая доля правды. Он всегда ненавидел смерть, насилие и стремился их избегать. А теперь явно искал их.
Он взглянул на бездыханную Мету, скорчившуюся на полу, и нож сам запросился ему в руку. Необычные боевые качества заинтересуют Темучина, а этот невежественный варвар с самодовольной улыбкой так или иначе обречен на смерть. Или будет убит он, Ясон,— ведь он недостаточно четко сформулировал свое предложение и если противнику дадут копье или дубинку, он в несколько минут расправится с ним.
Ясон не изменился в лице, когда солдаты освободили воина, а Аханкк протянул ему свой собственный двуручный меч. Добрый старина Аханкк: иногда полезно заводить врагов. Он все еще помнит свое поражение, боль в стиснутой руке, и пытается отомстить.
Пиррянин извлек из ножен свой нож с широким лезвием. Он сам выковал его и закалил по древнему способу. Нож был шириной в ладонь, одна сторона его была наточена вдоль всего лезвия, другая — наполовину. Нож мог рубить вверх и вниз, мог вонзаться и весил больше двух килограммов. А сделан он был из лучшей инструментальной стали.
Человек с мечом вскрикнул и, взмахнув оружием, прыгнул вперед. Один удар должен был решить схватку. Он вложит в этот удар весь свой вес — какой нож мог противостоять ему? Ясон спокойно ждал.
Только когда меч начал опускаться, он слегка раздвинул ноги для большей устойчивости и подставил под удар свой нож. Лезвие приняло на себя всю силу удара. Нож едва не вырвался из руки, и Ясон был вынужден опуститься на колено — раздался резкий звон, и меч нападающего раскололся надвое.
Ясон успел заметить растерянное выражение на лице противника, продолжавшего сжимать обломок меча. Сила удара заставила
Острие прорвало кожаную одежду воина, и нож по рукоять вошел ему в живот. Ясон прыжком изо всех сил налег на нож, так что лезвие прошло через внутренние органы и остановилось у ключицы. Глаза воина закатились, и Ясон понял, что тот мертв.
Ясон выдернул нож и сделал шаг назад. Труп упал к его ногам.
— Я хочу взглянуть на нож;— сказал Темучин.
— В наших долинах хорошее железо. — Ясон склонился и вытер нож об одежду убитого. — Мы делаем добрую сталь.
Темучин подбросил нож в воздухе и, поймав его, приказал своим воинам:
— Держите раненого, вытяните ему шею.
Раненый пытался сопротивляться, но скоро сник перед неизбежностью. Двое воинов держали его лицом вниз, третий — обеими руками отвел грязные волосы и обнажил шею. Темучин подошел, взвесил нож в руке и поднял над головой. Единым усилием опустил он нож на шею пленника, и мясистый звук «чак» нарушил тишину камача.
Воин отступил назад, и отрубленная голова выпала у него из рук. Брызжущее кровавой струей тело дернулось, и его бесцеремонно оттащили в сторону
— Мне нравится этот нож,— сказал Темучин. — Я беру его себе.
— Я как раз и хотел подарить его тебе,— сказал Ясон с поклоном, чтобы скрыть неудовольствие. Он должен был предвидеть, что будет именно так. Что же, это всего лишь нож.
— Ваши люди знают древнюю науку? — спросил Темучин, передавая нож слуге, чтобы тот вытер его.
Ясон оставался настороже.
— Не больше, чем другие племена,— ответил он.
— Но ни одно из них не может давать такое железо.
— Это старый секрет, передаваемый от отца к сыну.
— Могут быть и другие старые секреты? — теперь голос Темучина был холоден и резок, как сталь.
— Возможно.
— Есть один утраченной секрет, о котором ты, может быть, слышал. Одни называют его «порохом», другие — «взрывчаткой». Ты знаешь, что это такое?
В самом деле, что я знаю об этом? Что они могут знать? Ясон напряженно размышлял, следя за выражением глаз вождя. Что может бродячий певец варваров знать о таких вещах? А если это ловушка, что следует ответить?
9
Мета не протестовала, когда Ясон промывал ее раны дезинфицирующим составом. Аптечка наложила четырнадцать швов на рану на голове, но это было сделано, пока Мета была без сознания, а потом Ясон забинтовал выбритое место. После этого она пришла в себя, но не дергалась и не жаловалась, когда ему пришлось наложить еще два шва на ее разбитую верхнюю губу.
Гриф, тяжело дыша, стонал под мехами, которыми укрыл его Ясон. Раны мальчика были главным образом поверхностными, и аптечка посоветовала покой, с чем Ясон был вполне согласен.