Мир смерти (тетралогия)

Гаррисон Гарри

Преимущества тактики Темучина подтвердились, когда перед сумерками армия обрушилась на большой лагерь племени Ласок у подножия гор.

Только когда бесконечная линия всадников перевалила через последние холмы, в лагере поднялась тревога, но было уже поздно. Концы линии сомкнулись вокруг лагеря, однако несколько всадников на быстрых моропах. сумели выскочить прежде, чем завершилось окружений.

Небрежная работа, подумал Ясон, недоумевая, как это Темучин не предусмотрел такую возможность.

И тут настал час убийства — вначале на защитников обрушилась туча стрел, потом в ход пошли копья —

на

полном скаку. Ясон держался сзади, но не из трусости, а от отвращения к убийству. Пирряне атаковали вместе со всеми. Благодаря каждодневной тренировке они неплохо освоили короткий лук, но еще не стреляли так быстро и метко, как кочевники, а вот в рукопашной схватке превосходили всех. Если у них и были сомнения относительно убийства защитников, они их никак не проявляли. Пирряне молнией обрушиваюсь на противника и опрокидывали его. Благодаря мгновенной, реакции и массе они без промедления двигались вперед. Ясон вместе с двумя недовольными своим поручением воинами, которым было поручено охранять бомбы, держался в стороне. Перебирая струны своей лютни, он якобы сочинял песню о великой битве.

Схватка окончилась затемно. Ясон, медленно ехавший по разграбленному лагерю, встретил всадника, который разыскивал его.

— Темучин хочет тебя видеть,— передал кочевник.

Ясон, слишком усталый и расстроенный, чтобы возражать, повиновался.

Они двигались по захваченному лагерю — моропы осторожно переступали через трупы. Ясон не смотрел по сторонам, но он не мог не зажать нос, чтобы не чувствовать запах бойни. К его удивлению, лишь небольшая часть камачей оказалась сожжена и разрушена. В самом большом шатре Темучин со своими офицерами проводил совет. Этот камач, несомненно, принадлежал бывшему вождю клана; сам вождь, искромсанный и мертвый, лежал у стены. Когда Ясон вошел, все офицеры были уже там, отсутствовал только Керк.

— Начнем,— скрестив ноги, Темучин опустился на шкуры. Остальные подождали, пока он сядет и только потом последовали его примеру. — Вот наш план: сегодняшняя схватка была только началом. К востоку отсюда есть большой лагерь Ласок. Завтра мы отправимся туда. Я хочу, чтобы об этом узнали все в лагере, а для этого наблюдатели, что засели на холмах, должны догадаться обо всем. Нескольким людям мы позволили бежать, и теперь они следят за нами.

Вот так «небрежная работа», подумал Ясон. Я должен был сообразить. Темучин заранее спланировал всю кампанию вплоть до последнего выстрела из лука.

— Сегодня наши люди хорошо скакали и хорошо сражались. Ночью воины будут пить захваченный ачад и есть мясо, а завтра побольше поспят. Мы займем камачи, разожжем много костров, патрули разойдутся далеко, до самых предгорий, и никому не позволят подойти к лагерю.

— И все это будет ловушкой,— угрюмо улыбаясь, сказал Аханкк,— Мы ведь не станем нападать на лагерь на востоке?

— Верно. — Вождь завладел вниманием присутствующих. Офицеры бессознательно тянулись вперед, чтобы не упустить ни слова. — Как только стемнеет, мы двинемся на запад. Непрерывный суточный марш приведет нас к Гиблой Расщелине, что открывает путь в долину, к сердцу гор. Мы нападем на ее защитников, разрушим пороховыми бомбами укрепления и захватим долину прежде, чем подойдет подкрепление.

— Там трудно сражаться,— тихо

проговорил один из офицеров, ощупывая старую рану. — Трудно будет победить.

— Нет, не трудно, безмозглый дурак,— сказал Темучин так холодно и гневно, что офицер сразу сник. — Это ворота в их земли. Несколько сотен воинов могут остановить в Отвесной Расщелине армию, но если мы пройдем ее, они погибнут. Мы уничтожим их племена одно за другим, пока клан Ласок не превратится в легенду в песнях сказителей. Теперь отдавайте распоряжения и немного отдохните. Нам этой ночью не спать.

Когда офицеры вышли, Темучин взял Ясона за руку.

— Будут ли взрываться пороховые бомбы? — спросил он. — Не откажут ли, как при первом испытании?

— Конечно, будут,— ответил Ясон» с воодушевлением, которого не чувствовал. — Даю слово.

Его беспокоили не бомбы — он принял некоторые меры и они сработают безотказно,— а предстоящий ночной рейд, еще более долгий, чем первый. Кочевники совершат его, в этом не было сомнений, пирряне тоже выдержат такую нагрузку. Но сможет ли он?

Ночной воздух был обжигающе холоден, когда Ясон расстался с теплом камача. Изо рта вырывалось серебристо-белое облачко, которое растворялось, поднимаясь к звездному небу. Вокруг было тихо, лишь изредка раздавалось фырканье усталого моропа или сонный возглас кочевника.

Да, он должен выдержать этот рейд. Он привяжет себя к седлу, напичкает медикаментами, но справится с этим. Что его действительно беспокоило, так это вид, в каком он прибудет на место. Но об этом лучше было не думать.

13

— Продержись еще немного! Расщелина уже видна! — крикнул Керк.

Ясон кивнул и подумал, что его голова все время качается в такт галопу моропа, так что его кивок, наверно, неотличим от этих движений. Он попытался ответить, но закашлялся от сухости в горле, забитом поднятой бегущими животными пылью. В конце концов он заставил себя разжать пальцы, судорожно сжимавшие луку седла, махнул рукой и снова вцепился в нее.

Войско продолжало движение.

Это был кошмарный рейд. Он начался накануне сразу же после наступления темноты. Всадники отряд, за отрядом двинулись на запад. Через несколько часов усталость и боль заволокли все вокруг туманом, и вскоре бесконечные ряды скачущих стали казаться Ясону сном, отвратительным сном. Они скакали безостановочно до рассвета; лишь когда начало светать, Темучин разрешил небольшую передышку, чтобы накормить и напоить моропов. Возможно, эта остановка помогла животным, но она прикончила Ясона.

Он свалился со своего моропа на землю, а когда попытался встать, убедился, что ноги не слушаются его. Керк поставил Ясона на ноги и отвел в круг пиррян. Наконец, чувствительность вернулась к его оцепеневшим ногам, принеся нестерпимую боль. Ягодицы были стерты до крови; те места, где кожа терлась о седло, превратились в сплошную рану. Он позволил себе небольшую инъекцию болеутоляющих средств и стимуляторов, и рейд продолжался... Ясон с отвращением думал о себе, что держится только с помощью наркотиков. Вот после рейда начнется настоящая битва, и тогда ему потребуются все его физические силы и умственные способности. Поэтому самые сильнодействующие средства следовало сберечь.