Мир вздрогнет от нашего гнева
Шрифт:
Выйдя у нужного перекрестка, Андрей огляделся и, сориентировавшись, зашагал по улочке, припоминая, что через два квартала ему нужно свернуть направо, и он окажется на кайе Удаберри (улице Весенней). Учитывая позднее время, на улицах этого квартала было довольно пустынно. Лишь в некоторых домах горел свет.
Неожиданно в одном из дворов раздались хриплые пьяные вопли, и из калитки на середину улицы с испуганным вскриком метнулась женщина, за которой гнался крупный мужчина со здоровенным колом в руке. «Ешкин кот! – мысленно подивился Лавров. – И тут, оказывается, хватает раздолбаев. Вот он, местный любитель показать, «кто в доме хозяин». Как бы он, блин, своим дрыном ее не
Судя по всему, эти же опасения испытывала и беглянка, которая, не придумав ничего лучшего, с ходу вцепилась в руку Андрея, как в спасательный круг. Судя по всему, лицезрение того, как его жена «пришвартовалась» к случайному прохожему, бузотера взвинтило чрезвычайно. Взревев, он вскинул свое «орудие индивидуального поражения» и набросился на спонтанно образовавшуюся парочку.
Понимая, что если сейчас получит дрыном по голове, то на сегодняшней операции (да, возможно, и на всей миссии в целом) придется поставить жирный крест, Лавров рывком освободил свою руку и ринулся навстречу нападающему, неуловимым движением подхватив того за плечи и подбросив вверх. Взлетев в воздух, выпивоха перевернулся и навзничь грохнулся на дорогу.
Видимо, подобное с ним произошло впервые в жизни. Выгнувшись, он застонал неожиданно тонким голоском, словно молодой козленок. Жена, только что спасавшаяся от него бегством, кинулась к своему благоверному, что-то обеспокоенно крича и причитая. Не обращая на них внимания, Андрей зашагал дальше. И тут внезапно характер криков, доносящихся сзади, существенно изменился. Оглянувшись, он увидел, что женщина, уже забывшая о колотушках мужа, тычет в него пальцем, призывая на помощь.
«Вот навязались на мою голову! – не раздумывая, Лавров немедленно перешел на бег. – Еще не хватало, чтобы за мной сейчас погналась целая толпа местной общественности…» Впрочем, никто из соседей выйти на улицу и не подумал. Как видно, эта парочка своими «концертами» особого сочувствия в этом квартале не вызывала.
На всякий случай пробежав еще метров сто, Андрей вдруг увидел сорвавшуюся вслед за ним из какого-то проулка целую свору местных «кабыздохов», которые, повинуясь инстинкту преследования, не могли не удержаться от того, чтобы не ринуться с тявканьем в погоню за убегающим. «Ну вот, теперь еще и эти блошастые распространители бешенства подпряглись!» – сердито подумал он, выхватил из рюкзака баллончик со спреем и описал рукой широкую дугу, выпустив целое облако неприятно пахнущего средства. Как ни странно, на собак это подействовало. Принюхавшись, барбосы с испуганным, паническим визгом бросились врассыпную.
У дома, где проживал Чематет Дарма, было совершенно безлюдно и довольно-таки темно. Войдя во дворик, Лавров поднялся на крыльцо и огляделся. Никого нигде заметно не было.
Надев резиновые перчатки, он, на всякий случай, закрыл нижнюю половину лица платком, как это когда-то делали грабители почтовых дилижансов на диком американском западе. Теперь настал черед отмычек. Включив фонарик и определив тип замка, Андрей на ощупь выбрал нужную отмычку и… Он был даже несколько разочарован тем, сколь легко и просто поддался замок.
«Тьфу, ты, чепуха какая! – мысленно посокрушался Андрей. – И какого хрена я потратил несколько часов на всю эту возню, если замок можно было открыть простой канцелярской скрепкой?!»
Войдя внутрь квартиры и заперев за собою дверь, он включил фонарик. Шаря его призрачным синеватым лучом, осмотрел стол, шкаф, заглянул в буфет и даже в холодильник. Нигде ничего особенного найти ему не удалось, лишь на платяном шкафу лежала груда каких-то бумаг – схем, графиков, таблиц, исписанных латиницей на индонезийском языке.
Обшарив в поисках возможного тайника весь пол, переворошив постель, Андрей начал перетряхивать вещи в шкафу и в этот момент услышал доносящиеся с крыльца шаги. Он замер и бесшумно шмыгнул за свисающую до пола оконную штору. Стало ясно, что заявились конкуренты, которых, скорее всего, тоже интересовали бумаги индонезийского авиатехника.
Клацнул замок, и в квартиру осторожно, крадучись, вошла какая-то субтильно-долговязенькая тень. Не включая свет и даже не пользуясь фонариком, неизвестный на цыпочках подошел к газовой плите и откуда-то из-под низу достал что-то прямоугольное. В этот момент на улице пронзительно мяукнул кот, как видно, что-то не поделивший с соперником. Неизвестный испуганно охнул, после чего, громко и прерывисто дыша, поспешно направился к двери. И только тут Лавров вспомнил, что находится в квартире умершего. И если для него это ничего особенного не представляло, то у его конкурента наверняка душа ушла в пятки. Он мгновенно принял нестандартное решение. В мертвой тишине комнаты внезапно раздалось негромкое, но зловещее:
– У-у-у-у-у-у-у-у-у!.. – завершившееся столь же приглушенным, демоническим: – А-а-а-ха-ха-ха-ха-ха-а-а-а-а!..
Неизвестный ойкнул и со стоном рухнул на пол у самой двери. Подскочив к нему, Андрей поднял с пола выроненный им толстый блокнот и поспешно выскочил на крыльцо, столкнувшись там… Все с тем же Гао Лином! Китаец, судя по всему, ожидал появления своего посыльного, и поэтому удивленно вытаращился на совершенно незнакомую тень, внезапно возникшую перед ним из темноты дверного проема. Уже «на автопилоте», не давая ему опомниться, Лавров вскинул руки «а-ля оборотень» и хрипло взвыл:
– У-у-у-а-а-а-а-га-ха-ха-ха-ха-а-а-а!!!
Испуганно дернувшись, Гао Лин не удержался на ступеньках и с грохотом кувыркнулся назад, видимо, обо что-то крепко стукнувшись, поскольку в ночной темноте прозвучало остервенелое:
– Ван ба дань!!! («черепашье яйцо» – весьма крепкое китайское ругательство)
Одним прыжком достигнув ворот, Андрей с ходу перемахнул на улицу и тут же оказался во внезапно вспыхнувшем, режущем глаза свете автомобильных фар. Не останавливаясь, он сделал стремительный кувырок, уходя в спасительную темноту. Почти одновременно с этим прозвучало два хлопка. Скорее всего, это были выстрелы из пистолета с глушителем.
Теперь Лаврову предстояло выполнить памятный со школьных времен шуточный «тысяча первый прием самбо – ноги мои, ноги!» На ходу запихнув блокнот в рюкзачок, он, как спринтер на стометровке, помчался по улице, слыша сзади топот ног преследователей, их сердитую перебранку, затем, взревев мотором, какая-то машина рванула с места. Метнувшись в первый попавшийся проулок, Андрей сломя голову помчался дальше, потом снова ринулся вправо – в еще один проулок…
Но его преследователи, судя по всему, каким-то образом ухитрились угадать и просчитать направление, куда мог скрыться беглец. В очередной раз, свернув в один из переулков, Лавров неожиданно столкнулся с приземистым крепышом, который молча ринулся на него в атаку. Но рукопашной, на что явно рассчитывал нападавший, завязать не удалось. В долю секунды поднеся ко рту твердую бумажную трубку, Андрей резко в нее дунул. Тут же струя молотого перца попала в глаза противнику, и тот, схватившись за лицо руками, отчаянно взвыл: