Мир закрытых дверей

Микхайлов С. А.

Иван старался прилежно выполнять все ее приказания. Он даже не сглатывал слюну, которая, как будто назло, образовалась во рту и требовала себя проглотить. Она щекотала язык, забиралась в щели между зубами и вовсю хозяйничала во рту. В какой-то миг Иван не выдержал и сглотнул, чуть не подавившись.

– Я же просила вас не отвлекаться! – недовольно произнесла медсестра.

"Сама бы попробовала так посидеть в этом кресле", – зло подумал Иван.

Прошло еще несколько минут, которые Иван ощущал как очень долгие и томительные, – и обследование благополучно

кончилось, о чем радостно объявил доктор Брюсер, стоявший где-то позади вне поля зрения.

– Конец исследования еще не значит, что можно вертеть головой, как вам вздумается! – произнесла медсестра.

"Злая!" – окончательно заключил парень и прибил к ее образу соответствующий ярлык.

И пока неприятная женщина отсоединяла от головы электроды, из пластмассовой пасти трещавшего принтера вылезал длинный лист бумаги, тут же сворачивавшийся в рулон.

– Теперь все! – холодно сказала женщина, полностью освободив Ивана от липкой паутины проводов. Тем временем принтер успокоился, и доктор Брюсер принялся изучать внутренности рулона.

– Так, так, так! – произнес он. – Это очень странно.

Медсестра подошла к доктору и тоже взглянула на напечатанные зигзаги.

– Действительно, странно, – согласилась она.

– Как будто то исследование и это делались на совершенно разных людях. Тут даже альфа-ритмы не совпадают.

Иван между тем пропустил слова доктора мимо ушей, потому что всецело уставился на лежавшую на столе медицинскую карточку. Парню удалось прочесть собственную фамилию, выведенную синими чернилами, но заветный код на букву "F" никак не находился среди непонятных загогулин и подписей, которые в изобилии украшали обложку тонкой разлинованной книжечки.

Еще немного пошелестев длинной бумагой с графиками, доктор обратился к Ивану:

– Вам делали энцефалографию в январе месяце?

– Что? – переспросил Иван, спешно переводя взгляд с карточки на доктора.

– Ваше январское исследование мозга делалось по какому случаю?

– Январское?… – недоумевал Иван.

– В вашей медицинской выписке, которую мы получили, говорится, что вы пятого января проходили медкомиссию и в рамках нее делали энцефалографию.

– Да, сразу после нового года, – сказал Иван и вспомнил доктора Инеева, его кабинет с номером "33" и сумрачное помещение с креслом, аналогичным тому, что было здесь.

– Результаты того исследования выглядят очень подозрительно, – произнес доктор.

– Наверное, ошибка, – сказала медсестра.

– А я думаю, что разгильдяйство, – пробормотал Брюсер. – Надо будет послать запрос: пусть проверяют свои бумажки. И я не удивлюсь, если выяснится, что у них в сто тридцать шестой поликлинике творится сущий кавардак. А этому Инееву нужно будет сделать хорошенький такой выговор!

Иван, слушая доктора, еле удержался от приступа смеха, который комком подошел к горлу и был готов выплеснуться наружу. К счастью, пронесло.

– Мне, кстати, вам, Машенька, нужно кое-что сказать, – доктор обратился к медсестре и поманил ее пальцем. Та кивнула. И они отошли за угол, где принялись шептаться.

Между

тем медицинская карточка лежала на столе всего в двух метрах от Ивана и манила к себе его взгляд. Парень осторожно встал с кресла и сделал несколько робких шагов, слушая коварное эхо и беспрестанно поглядывая на тот угол, за которым стояли Брюсер и медсестра. И вот, подойдя почти вплотную к столу, Иван резко кивнул головой и принялся с жадностью изучать тайные руны обложки. И, действительно, среди загадочных надписей была строка цифр, начинавшаяся с латинской буквы "F". Иван запомнил ее и быстро вернулся на кресло. Эхо не преминуло сообщить об этом доктору. Но тот, высунувшись из-за угла, сказал лишь следующее:

– А вам, молодой человек, уже пора отправляться на завтрак.

Ивана привели в столовую даже раньше, чем нужно – еще никого не было, но в соседнем коридоре отчетливо слышались голоса проснувшихся обитателей клиники.

Иван сел на свое вчерашнее место. Толстая повариха разносила тарелки с кашей и ставила их на стол. Несмотря на спешку и полное безразличие к выполняемой работе, тарелки из рук поварихи ложились на стол удивительно ровными рядами.

– К еде не прикасайся! – сказала она, поставив кашу перед Иваном.

– Так еще ложек нет, – отозвался парень.

– Здесь столовая, а не место для шуток и развлечений! – мрачно сказала она.

И во время второго захода, когда она раскладывала уродливые ложки, Иван ни разу не посмотрел в ее сторону, словно не было в пустынном зале никакой суетившейся женщины.

– Умничка, – вдруг сказала повариха над Ивановым ухом, – вот бы и все остальные были такими же смирными…

Только теперь Иван взглянул на нее, но увидел лишь толстый зад, увиливавший на кухню. И синхронно с кухонной распахнулась боковая дверь – и в помещение хлынул шумный народ в синих пижамах.

– Привет! – сказал Алекс и уселся на стул рядом с Иваном.

– Привет, – ответил Иван, пожав протянутую руку.

– Господи, опять эта дрянная каша! – проговорил Алекс, поморщившись.

– Так, так, так! – сзади раздался грозный голос санитара.

Ребята оглянулись.

– Ты! – санитар указал на Алекса, чуть ли не тыкнув ему в нос ноктем. – Иди на свое место вон там.

– А можно мне остаться тут? – быстро процедил Алекс.

– Нельзя.

– А если я скажу "пожалуйста"?

– Все равно нельзя.

– Ну, не будьте таким злым. Да и какая разница, кто где сидит?!

– Разница есть! – безапелляционно сказал санитар. – Пересаживайся.

Очевидно, поняв, что переубедить дубового санитара не получится, или предположив, что упорство может дорого обойтись, Алекс встал и отправился вокруг стола на то свое место с противоположной стороны. А на освободившийся стул тут же уселся вчерашний старик.

– Какой наглец! – проговорил он, неестественно улыбаясь. – Ишь ты, позанимал чужие территории! А то и вовсе хотел лишить других своего законного завтрака. Молодой, видать, еще! И многого не понимает. Но его научат.