Мировая история и социальный интеллект
Шрифт:
богом сменился страхом перед, возникшим благодаря росту городского
населения и развитию средств информации, общественным мнением.
Еще Джефферсон, Франклин и Линкольн считали, что свобода требует
веры в Бога, то есть общественный договор не был рационально
самоподдерживающимся, а требовал божественную награду и
наказание. Сегодня же верховный суд США решил, что в школах нельзя
употреблять термин «вера в бога», так как это может оскорбить
атеистов (см.
Общественный и научный прогресс во второй половине 19-го века
гораздо сильнее ударил по авторитету церкви, нежели критика
Коперника, Бруно и Галилея признанной в средневековье католицизмом
геоцентрической системы мира Аристотеля-Птолемея, приведшая на
костер двух последних. Это осознавал и наблюдал создатель теории
«естественного отбора» знаменитый Чарльз Дарвин; он прекрасно
понимал: что концепция естественного отбора подрывала идею Бога,
который, как утверждалось церковью, своей мудростью создал порядок
в природе; что утрата веры в Бога приводит к тому, что человек
стремится к поступкам вызывающим общественное одобрение;
отмечает происходившую на протяжении второй половины его жизни
замену веры в Бога рационализмом (см. Ч. Дарвин. Воспоминания о
развитии моего ума и характера).
Меду тем, во многих частях мира в 20-ом столетии пропаганда
западной демократии, увлечение социальной инженерией и новыми
идеологиями делегитимизировали классическую форму автократии –
монархизм. Однако установить устойчивую демократию, даже при
помощи Запада, местным элитам и населению не удалось. В итоге
сегодня там очень часто в результате народного недовольства власть
захватывает какой-нибудь харизматичный лидер или полковник,
который в отсутствии пожизненного, свойственного только монархии,
права на власть всячески подавляет своих политических оппонентов,
прессу и население. Делая это до тех пор, пока не умирает
естественной смертью или не будет низложен в результате массовых
беспорядков, после которых, через некоторое время, ему на смену
придет сходного типа правитель.
В странах с низким уровне социального интеллекта и, как следствие,
недостатком социального капитала, общественное мнение, без
которого невозможна устойчивая демократия, слабо и неспособно
подменить собою страх перед Богом и деспотом. Их утрата, по
западным рекомендациям, каждый раз приводит к смутам и периодам
нестабильности, а бесчисленные бессмысленные и самонадеянные
попытки изменить постоянную (культурную) часть нравственной
системы – к социальной
связей).
Недавно американские социологи проводили одно интересное
исследование, в ходе которого выяснили, что атеисты и их дети не
менее нравственны и добропорядочны, чем их верующие сограждане.
Но на Востоке, в виду низкого уровня доверия и клановости,
нравственное отношение к посторонним людям – нонсенс, а
действенная защита человека и его имущества от людей их других
кланов там – угроза мести, страх перед деспотом и Аллахом. Западная
культура индивидуализма и атеизма, попадающая на Восток
посредством фильмов, Интернета и телевидения, разлагает местное
общество, и тут уместно будет привести слова Тацита, сказанные им о
политике Римской Империи в отношении местного (кельтского)
населения Британских островов в I веке: “И то, что было ступенью к
порабощению, именовалось ими, неискушенными и простодушными,
образованностью и просвещенностью” (Агрикола. 22). Вообще,
концепция по демократизации и доктрина прав человека, за всем их
гуманизмом – на редкость универсальное и эффективное
внешнеполитическое средство: если на территории геополитического
противника удается установить устойчивый демократический режим, то
уменьшаются социальные издержки взаимоотношений между странами;
если этого не получается достигнуть, тогда соперник окажется истощен,
ослаблен и не способен противостоять Западу.
ГЛАВА VI
“КОНЕЦ ИСТОРИИ” ФРЕНСИСА ФУКУЯМЫ И
“СТОЛКНОВЕНЕИ ЦИВИЛИЗАЦИЙ” СЭМЮЭЛЯ ХАНТИНГТОНА
Со времени окончания «холодной войны» между двумя крупнейшими
геополитическими державами второй половины 20-го столетия,
Советским Союзом и Соединенными Штатами, в самом конце 80-х
годов, в основе которой лежало противостояние идеологий
(проповедуемого первыми автократического типа социализма и
придерживающихся вторыми либеральной демократии), были
предложены две завоевавшие немалую популярность теоретические
модели. Обе они были призваны предсказать будущие социальные
изменения в разных странах и регионах мира, а также основные
тенденции мировой политики будущего. Первая из них – модель «конца
истории», основывающаяся на концепции «последнего человека», по
сути, предусматривала расширение зоны устойчивой либеральной
демократии; вторая – модель «столкновения цивилизаций»,
базирующаяся на старой концепции «мира цивилизаций»,