Мировой Ворон
Шрифт:
Ездовые собаки натянули постромки, башня вздрогнула — и Ингрид снова поехала по неровному каменистому дну ущелья, затаившись в одной из полдюжины осадных башен. Окрестный пейзаж почти не менялся — по обеим сторонам от башни все так же возвышались стены ущелья и кружил снег, пока в прогал между скалами девушка в первый раз не увидела Тиргартен.
— Ух ты! — выдохнула она и на секунду благоговейно застыла на месте.
Она выросла во Фредериксэнде и очень любила родной город, но Тиргартен показался ей по–настоящему чудесным. В высоту город был больше, чем в ширину, уступами поднимаясь по склону горы, будто он естественным образом сформировался там тогда же, когда и окрестный ландшафт. Она улыбнулась с внезапной уверенностью: это место не так–то просто уничтожить. Высоченные стены, башни,
Корвус тихо сидел на самом верху осадной башни, но сейчас вдруг сорвался с места и полетел через белые заснеженные просторы. Он не каркал и не хлопал крыльями, и его беззвучный полет выглядел странно зловещим. Птица покинула колонну воинов и полетела вглубь континента, по плавной траектории пересекая ущелья. Корвус хотел что–то показать Ингрид, и она знала — увиденное ей не понравится. Ей стало дурно. Мерзкое ощущение тошноты подступило к горлу, и она с тихим вздохом осела на деревянные доски. Девушка вспомнила это ощущение, и улыбка сошла с ее лица. Земля будто вздыбилась, неожиданно ударив ей по глазам, — и ее вырвало. Где–то впереди, в авангарде армии, двигались черные деревья. Хотя самих чудовищ не было видно, но мерцающий туман, который скрывал их, все ближе подбирался к городу.
Колонны воинов под башнями поредели, люди прятались за ними, пропуская чудовищ вперед. Возможно, вся армия пришла сюда только для того, чтобы потом прибрать за деревьями, которые захватят город.
— Мы все умрем, — прошептала Ингрид, прижимая руку ко рту после того, как ее снова вырвало. — Эти ужасные твари убьют нас всех… даже Алахан не сможет с ними сражаться.
Она поползла над отсеками для топоров к передней части башни. Башня ехала все дальше, и, когда войско забиралось на возвышения, девушка видела далекий город, потом его снова скрывали стены ущелья, и ей приходилось смотреть только на другие башни и на марширующих воинов. Даже с передней площадки она не могла разглядеть деревья. Сейчас армия двигалась параллельно им, отделенная от тварей стеной льда и камня. Их освободили. Ингрид не знала, можно ли деревьями управлять или их просто спустили с поводка, — но было очевидно, что люди Медведя хотели пока встать лагерем в стороне от города и не планировали немедленную атаку. Внезапно стены Тиргартена перестали казаться Ингрид такими уж высокими.
— Стройся в боевой порядок! — прозвучала команда, обращенная ко всей армии. Началось всеобщее перестроение.
Когда ущелье окончилось, перед армией открылись равнины, а за башнями сгрудились люди, раньше двигавшиеся тонкой колонной. Ингрид поняла: они подошли гораздо ближе к городу, чем ей казалось. Из–за необходимости целыми днями прятаться в башне она плохо понимала, где отряды находятся и что делают. Когда девушка сбежала, люди Медведя уже были неподалеку от Тиргартена, а потом страх мешал ей размышлять о том, насколько далеко они продвинулись. И пока она отсыпалась, радовалась свободе и боялась, как бы ее не поймали, люди внизу готовились к осаде. Они сделали последний привал в ущелье, не желая показывать противнику армию заранее, и сейчас готовились к битве.
Рядом приземлился Корвус, и Ингрид вздрогнула от неожиданности.
— Не делай так! — сказала она, задыхаясь. — Я боюсь. Мне не нужно больше сюрпризов.
Птица щелкнула клювом и присела на лапы с крючковатыми когтями, медленно придвигаясь к Ингрид. Девушке очень хотелось, чтобы Корвус умел говорить, чтобы он подбодрил ее или пошутил, помогая поднять настроение. Алахан всегда корчил ей смешные рожи за спиной отца, когда Ингрид грустила — обычно после сурового отцовского выговора за какую–нибудь шалость. Но птица не умела говорить. Ворон осторожно тронул клювом ее руки и взъерошил перья.
— Кар!
Корвус притих и прижался к ее руке. На секунду Ингрид показалось, что он притворяется котом или еще каким–нибудь пушистым зверьком. Он подпрыгнул,
Местность изменилась, и башня начала раскачиваться из стороны в сторону. Вместо каменистого дна ущелья они теперь ехали по равнине из снега и льда. Ущелья вокруг походили на небольшие скальные выступы, расходящиеся от берега острыми зубцами, словно гребень огромной ящерицы. Башни выстроились в авангарде наступающей армии и замерли на месте на небольшом расстоянии от каменного монолита Тиргартена и горы Дар Гигантов. Наконец–то люди Медведя смогли рассредоточиться на местности после долгих недель путешествия по узким ущельям. Равнины, протянувшиеся на запад от Фьорланского моря, были самыми обширными открытыми пространствами, которые Ингрид видела с тех пор, как покинула дом. Воины из небольших отрядов перестроились в плотные шеренги, направив топоры, копья и глефы в сторону своей цели.
Где–то в Тиргартене наблюдал за ними и, скорее всего, организовывал оборону Алахан. Он сильный, умный и целеустремленный. Ингрид очень надеялась, что ко всему этому он еще и удачливый.
— Кар! — подтвердил ее мысли Корвус. Ворон радостно подпрыгнул, слетел с башни и спланировал вперед, обогнав армию. Он становился все меньше и меньше, а крылья несли его на восходящих воздушных потоках прямо к городу.
Из ущелья перед осадными башнями вперед выползли блестящие на солнце черные твари. Их четкие контуры резко выделялись на фоне белых просторов равнин Летнего Волка, а сами они распространяли вокруг атмосферу тревоги и страха. Деревья медленно ползли по льду, растянувшись в черную колонну из дерганых движений и извивающихся щупалец. Воины при виде их отводили взгляды или стискивали зубы, борясь со страхом перед существами. Ингрид представила, как защитники Тиргартена увидят их в первый раз и ужас распространится среди них, подобно вирусу, поднимаясь все выше по уровням города.
Затем до ушей девушки донесся звук. Глубокий, раскатистый, исходящий со всех сторон одновременно, который заглушил даже шипение деревьев и ворчание воинов.
С севера и юга, от Дара Гигантов до Хрустальной реки, со всех концов владений Летнего Волка раздался очень знакомый скулящий вой. Деревья замерли на месте, потрясая черными щупальцами, будто тоже услышали звук и теперь выискивали его источник.
Ингрид знала, что это. Тролли. Еще до ее рождения их вой, казалось, врезался ей в уши. Ледяные Люди Рованоко выражали гнев своего бога, и все истинные ранены выпрямились, почувствовав себя немного сильнее. Но люди Рулага испугались, будто внезапно осознали, насколько сильно прогневили владыку своих земель. И все их разговоры о силе показались им жалкими перед лицом троллей, и руки у них задрожали, когда худшие детские кошмары стали реальностью.
У подножия стен Тиргартена в небо взвились фонтаны снега и кусков мерзлой почвы, и из–под земли показались покрытые густым мехом шары, развернувшиеся в огромных чудовищ на толстых волосатых лапах. Дюжина троллей прогрызла себе путь через льды Летнего Волка и устремилась к деревьям. Во главе их стаи, на самом острие клина из коричневого и черного меха бежал тролль поменьше. Он скакал на четырех лапах и каждые несколько шагов поднимал морду к небу и выл. Для ушей Ингрид его завывания звучали будто прекрасная музыка, вызывая затаенную грусть. Она смахнула с глаз слезы. И когда одновременно завыла вся дюжина троллей, деревья стали дергаться, царапая лед. Один из монстров оторвался от общей колонны и подполз к первому троллю — одинокая черная фигурка на фоне белой пустоты встретилась с другой такой же фигуркой.
Тролль был вполовину меньше дерева, которое встало на дыбы, угрожающе размахивая щупальцами в каком–то причудливом танце. Тролль посмотрел на дерево — и тысячи наблюдателей этой сцены затаили дыхание. Ледяной Человек задрал широкую волосатую морду на монстра и в замешательстве причмокнул губами. Тонкий скулеж затих, и остальные тролли опустились на четвереньки. От их фырканья по льду разлетались слюни.
Чудовищное дерево издало шипящий вой, который пронзительным эхом разнесся по равнине. При виде троллей решимость Ингрид укрепилась, но звук заставил ее вздрогнуть. Армия Рулага застыла на месте — его воины не могли сохранять спокойствие перед целой семьей троллей.