Миссия: соблазнить ректора
Шрифт:
Миар криво улыбнулся.
— Всё неправильно, — ответил он невпопад, снова прижимая меня к стене, распластывая моё тело своим, отводя мои руки в сторону и не давая себя касаться, но одновременно легонько прикасаясь губами к моему лбу, носу, щекам и векам — я закрыла глаза, отдаваясь ощущениям, таким приятным, таким волнующим. — Ужасно. Какая-то девчонка малолетняя, балбеска безголовая… Почему? За что?
И снова поцеловал.
Я чувствовала стену спиной, его ладони на груди, его язык во рту. Всего его, то выхватывая какие-то отдельные прикосновения, то просто ощущая, что граница между нами потерялась,
Почему? За что?
Я не понимала его вопроса и не знала, что на него ответить. Но мне тоже хотелось вопрошать небеса и бездну — примерно о том же самом.
— Эй! — мы оба замерли, не отрываясь друг от друга. — Таверна закрывается. Хотите продолжать — берите номер!
Миар что-то ответил работнику, взял меня за руку, сжав ладонь, дождался, пока нам вернут одежду, и вывел меня на улицу. Я покорно шла рядом, слабо понимая, что происходит. Голова кружилась, как будто не хватало воздуха, губы горели. Кожа горела — слишком много впечатлений. Мы снова шли рядом и молчали, но совсем иначе, чем сегодня днём.
Было уже очень поздно, но в столице жизнь не прекращалась и ночью. Таверна «У Фильи» закрылась, но было множество других, работающих до середины ночи таверен, а ещё крошечных отелей для вот так таких вот, как мы, случайных гостей столицы, не имеющих пристанища для немедленного воплощения греховного вожделения — всё-таки общение с верладой Мистрес не прошло для меня даром. Однако Миар не потащил меня ни в один из них, а моя голова была совершенно пуста и легка, и больше мне не хотелось навязываться. Но он сам держал меня за руку и куда-то шёл, и в тот момент такая диспозиция устраивала меня целиком и полностью. Не выпуская моей руки, заглянул в какую-то пропахшую мясом и специями лавчонку, и древняя сонная старушка завернула в большие кукурузные лепёшки по варёной картофелине и плошке мелко нарезанной свинины, полила всё густым бордовым соусом с ягодным привкусом, и мы сжевали это горячее великолепие на ходу. Я захлопала свободной рукой по карманам в поисках салфетки, чтобы вытереть лицо, и Миар протянул мне свой носовой платок — идеально чистый и даже выглаженный. Несколько секунд понаблюдал за мной, потом отобрал платок, вытер мне лицо, точно непутёвому малолетнему ребёнку, а потом снова целовал, долго-долго, а я повисла у него на шее, точно шарф.
— Вы хорошо знаете Асветон, верлад?
— Хуже, чем хотелось бы. Но бывал здесь много раз.
Вереница перепутанных улочек вывела нас на припорошённую снегом маленькую площадь. Здесь не было лавок, только деревья, лавочки, неработающий фонтан и пустые клумбы. А ещё большая разноцветная карусель, лошадки и маленькие открытые экипажики, больше напоминающие гигантские кружки. Днём вся эта конструкция явно должна была приводиться в движение.
— Замёрзла?
— Уже нет, — ответила я. — А вы?
Миар не ответил. Ловко перепрыгнул через опоясывающую карусель металлическую тонкую цепочку, уселся в «кружку», даже не удосужившись стряхнуть снег. Похлопал по колену.
— Иди сюда.
Моя обычная бравада то ли заснула, то ли вымерзла, а может, скромняшка Котари Тейл так не вовремя напомнила о себе. Я покорно забралась следом, Миар усадил меня себе на колени, обхватил руками и уткнулся подбородком в затылок.
Что за приступ невинной
Впрочем, всё объяснялось проще — он меня согрел, в самом прямом смысле слова. От тела верлада Лестариса исходило ровное тепло, моментально окутавшее меня с ног до головы ровным коконом. Я вжалась поплотнее в его грудь.
— Какой вы полезный. И накормите, и согреете, и выгуляете. Рядом с вами можно запросто почувствовать себя самой любимой собакой или удочерённой сироткой.
— Да, точно. Но этого мало для молодой девушки, у которой вся жизнь впереди. Ты обязательно найдёшь себе кого-то, кто даст тебе куда больше.
— Ой, вот не надо. У молодой девушки с подмоченной репутацией впереди не так уж и много, — я обхватила его ладонями. — У меня такое ощущение, что я уже нашла. Кто бы ещё меня выдержал? Я вам совсем-совсем не нравлюсь, верлад? Алисия эта нравится, а я нет? И про отцовские чувства вы не солгали?
Губы всё ещё горели, и от поцелуев, и от нежелания говорить все эти бессмысленные глупые слова, и от страха перед тишиной.
— Солгал. Но об этом больше не будем, ладно? Ты моя ученица, я ректор твоей Академии. У нас большая разница в возрасте. Отношения между нами неуместны и предосудительны. Их не может быть и не должно быть, Ари.
— Вы импотент? Реторта взорвалась в самый неудачный момент, когда вы так опрометчиво опустили руку…
— Что-о? — ректор округлил глаза. — С чего вдруг?!
— Судя по всему, нет. Во всяком случае, чем-то же вы в меня упирались… И не надо про пипетку в кармане, я уже большая девочка. Вы женаты, тайно, признавайтесь? На сестре Его Величества?
— Какой сестре?!
— Тайной. У Его Величества есть жутко уродливая или безумная сестра, жертва порчи коварных завистников. Она потребовала вас в мужья, а король не смог отказать ей в этом маленьком капризе. Теперь вы обречены на одиночество, потому что её вассалы докладывают ей обо всём…
— Ты что несёшь, фантазёрка?!
— Так просто, выдвигаю версии, устраиваю мозговой штурм на одного. Ладно, всё это чушь, и я просто вам не нравлюсь. А целовали вы меня потому, что от меня пахнет яблоками, а вы были голодный.
— Балбеска, — сказал Миар. Крутанул металлический обруч в середине кружки-кареты — и она неожиданно закрутилась вокруг своей оси с заунывным металлическим скрипом. — Ты найдёшь себе кого-нибудь.
— Обязательно найду. Приглашу вас подержать свечку и посмотреть, что вы потеряли.
— Я потерял целый мир. Прекрасный мир, — отозвался он очень серьёзно. Притянул моё запястье к губам — и коснулся жилки на запястье, целомудренно и благоговейно. Это было почти прощание, не терпящее возражений. Мне захотелось ударить его, так сильно, что руки задрожали от беспомощности, но я всё же преодолела себя и встала.
— Поехали.
— Поехали, — кивнул Миар. Слизнул снежинку с рукава.
— Вставайте!
— Да. Стою. Уже давно.
— Вставайте и поехали! — разозлилась я, потянула всё ещё неподвижно сидящего Миара за полы его плаща и не преуспела — он и с места не сдвинулся, задрал голову к небу, так, что у меня и выбора-то не осталось. Только снова опуститься на его колено, и позволить снова целовать себя, глотая холодный воздух Асветона с неизменным привкусом дыма.