Мистерия

Мелан Вероника

Поглядывая на Арви, Дина подумала о Мише и Ганьке, которые, не желая надолго разлучаться, спали попеременно то в комнате Клэр, то в ее собственной — в корзине за дверью. Иногда полночи там, полночи здесь. С единственным псом они, к ее облегчению, поладили легко — тот отличался добродушным нравом, а вот брошенный всеми Пират (хотя его постоянно гладили и ласкали) отчего-то спал исключительно на чердаке — будто знал, что хозяина нет, и ластиться к другим не пристало. Хоть к миске с кормом на зов приходил исправно, и это радовало.

— А что за твари? Ты их разглядел? —

От волнения Лайза подалась вперед, и теперь рука Мака, до того гладившая ей спину, переместилась на поясницу. — Жуткие?

— Жуткие. Если попробую описать, вы подумаете, что я слямзил их внешность с какого-нибудь ужастика, но это не так. Попробуйте представить клубящуюся черную муть, у которой нет ни тела, ни лица, но откуда-то тянется куча жгутов. И тянется непременно к вам. В такой момент плевать, что щиты, плевать, что они должны спасти, — страшно очень. А Канн говорил, что видел у некоторых из монстров глаза…

В этот момент Дэйн замолчал, и Дине на короткий, но ощутимый момент показалось, что Эльконто о чем-то умолчал. Погрузился в неприятные для него самого воспоминания и постарался как можно скорее выплыть из них, сбежать.

Что же там было? Что? Загадка.

— Щиты-то нормально работали?

— Нормально. — Эльконто долго молчал, смотрел в окно, за которым начали сгущаться сумерки. Казалось, вложи ему сейчас в руки сигарету, и он закурит, хотя никогда и не курил. — Только щиты защищают, пока ты держишь их включенными.

— А кто бы стал в трезвом рассудке их выключать? — Удивился Мак.

— В том-то и дело — в трезвом рассудке. Но у меня сложилось впечатление, что Криала живая. И что ей крайне не понравилось внутри наше присутствие. Это… Как бы объяснить, — слова терялись, не складывались, заплетались, — быть в ней, все равно что быть в месте, которое пытается свести вас с ума — если не тенями, то иллюзиями. Я попался первым, и я очень боюсь, что в ловушку попадут и остальные. А ведь Дрейк об этом не предупреждал.

— Он не знал, наверное.

— Да я тоже так думаю, только не легче от этого. Три живых человека все еще внутри, а там эта муть…

Клэр накрывала на стол тихо. Не звенела тарелками, аккуратно ставила стаканы дном на скатерть так, чтобы не отвлечь звуком, прислушивалась к разговору. Бернарде она казалась осунувшейся, встревоженной, и это скатывало вниз и без того угнетенный дух. Хоть Антонио доволен — сегодня она доставила ему целый мешок специй — поди какие-нибудь выбрал, чтобы добавить в картофель с сыром и печеного гуся? Судя по бесподобному аромату, вот уже час волнами вползающему в гостиную и вызывающему обильное слюноотделение у всех присутствующих, включая сервала, выбрал.

Ютящаяся в дальнем кресле Ани наблюдала за расстановкой на столе посуды и тискала за шею пса — тот довольно блестел глазами и довольно похрипывал. Лицо ее утратило привычную бледность, а из глаз ушла пустота, чего пока нельзя было сказать о прибывшем в незнакомую страну из Коридора Дэйне. Тот переживал за остальных, и это было видно. Переживал сильно, молча, не умея ни поведать о том, через что прошел,

ни объяснить этого, ни поделиться. Некоторые вещи навсегда должны остаться с тобой и только с тобой — сегодня Дина отлично прочувствовала это на собственной шкуре. Перед глазами все еще стоял опустевший, разоренный непогодой Нордейл, и отдавалась пульсацией в голове его неестественная тишина.

— Страшно тебе там было, да? — Тихо спросила Шерин снайпера, и тот перевел на нее взгляд остекленелых — не отошедших от переживаний — серо-голубых глаз.

— Страшно? Страшно. — В этот момент к зазвучавшим словам прислушались все до единого. Даже Барт временно перестал хрипеть. — Если бы у меня был выбор, я бы никогда туда не пошел. И трижды подумал бы, если бы у меня вдруг появился шанс вернуться.

Дэлл, которому такой ответ сказал многое, удрученно склонил голову. Он понял — они все поняли — Дэйну пришлось нелегко, но переживать теперь предстоит не за него, за других.

Разрушая повисшую в комнате тишину, тактично откашлялась Клэр — поняла, когда стоило прервать тягостный момент.

— Может, поужинаем? Готовы?

И сразу же зашевелились: зашуршали куртками, кофтами, штанами; снялись с подлокотников затекшие руки.

— Ужин — это хорошо.

— Готовы, конечно.

— Тем более, когда так пахнет…

В этот момент, держа в руках плоское серебряное блюдо, в гостиную вплыл Антонио.

— Гусь по-руански! — Гордо провозгласил он, и недавний разговор, а вместе с ним и Криала, временно позабылись.

* * *

Утро выдалось тихим и туманным.

Белесая пелена, почти вата, заткнула собой просветы между деревьями, повисла над травой и кустами, вползла на крыльцо, приклеилась к окнам. От чашки с горячим чаем шел пар; плавал на поверхности истыканный вилкой лимон. Ложку Бернарда не нашла — не стала греметь ящиками с утра, а вилка лежала у раковины. Теперь лимон выглядел некрасиво — стал жертвой зубцов.

Воздух за ночь остыл, отсырел и пропитался речным духом: водорослями, тиной, немного рыбой. Смешавшись с ароматом сосен, он стал резким, почти бодрящим; дышалось легко. Вертикальные доски перил, словно строгие часовые, сдерживали наступление белых комковатых облачков — туман почти таял под ногами, но он все равно успел намочить лежащую на лавке стеганную подушку, и та помогала отсыреть джинсам.

Хорошо, что у нее нашлась вязанная кофта — хорошая, теплая. И чай с утра тоже в самый раз, особенно когда все спят.

В какой-то момент Ди оторвалась от попытки разглядеть озерный берег — отвлекла скрипнувшая дверь. Глядя на человека круглыми глазами-бусинами, из-за нее на волю осторожно выбрался Хвостик, коротко и вопросительно муркнул, выставив короткий хвост-пистолет кверху, игриво попятился боком, а стоило Бернарде попробовать привстать со скамейки и податься в его сторону, тут же сиганул с крыльца и скрылся в чаще. Вот негодник! Уже в третий раз играет в любимую игру «Элли, найди меня». Мелкий проказник. Привыкнет ведь шастать по лесу, потом в дом не загонишь.