Мистики, розенкрейцеры, тамплиеры в Советской России
Шрифт:
доносительной (духовная цензура, фискальная обязанность священников нарушать тайну
исповеди и т.п.) и сопротивления давно назревшим внутренним реформам в вопросах
брака, образования и пр. Церковь в России не сумела объединить общество и, наоборот,
противопоставила себя прогрессу и науке, которая бурно развивалась на протяжении
предшествующего столетия, совершив в умах живущих гораздо больше переворотов, чем
революция политическая. В результате
применительно к Западу, говорил Дж. Гамберини, некогда Великий Мастер Великого
Востока Италии, отмечая “универсализм” масонства:
“Благодаря протестантской реформе этическое единство западного мира прекратило
свое существование в силу распадения христианства. Европейцы доказали, что они вполне
могут обходиться без единства веры. Однако они оказались не в состоянии развиваться
при отсутствии этического единства, общей нравственной ткани, связующей их воедино.
Когда окончательно погибла иллюзия Священной Римской империи, а религиозное
единство вступило в полосу трагического кризиса, вот тогда европейцы и обратились к
масонству. Оно приняло их в объятия своего конкретного универсализма, который тем
прочнее, чем меньше в нем идеологических примесей.”<33>
Не так ли произошло и в нашем случае? Анархо-мистицизм в форме тамплиерства не
был религией и никогда не посягал на это, неуклонно подчеркивая свою приверженность
первоначальному христианству. Он не давал конкретной программы действий, не
требовал исполнения какого-либо устава, не вмешивался ни в личную, ни в духовную
жизнь человека. По существу, он не требовал от человека даже веры, убеждая, что главное
– это соблюдение общечеловеческой этики, содержащейся в евангельских заветах,
стремление к познанию и совершенствованию - ко всему, что влечет ум человека, не
обращаясь во вред другому. Единственно, в чем пытался убедить анархо-мистицизм своих
адептов, так это в том, что данная им жизнь, имея физический конец, отнюдь не является
концом жизни и развития духовной личности, для которой совсем не все равно, как
именно будет пройден этот краткий, но обязательный отрезок земного существования.
В мире распада и разрушения, в мире крушения - казалось бы - всех ценностей, такая
философия, питаемая достижениями человеческого духа всех времен и народов, к тому же
опиравшаяся на один из наиболее понятных для европейцев идеал нравственной чистоты -
рыцарство, оказалась способной заинтересовать и увлечь множество людей, чье сознание
не хотело смириться с разрушением многовековой культуры, с превращением
биологический механизм, с растлением и физическим уничтожением миллионов людей,
100
по большей части не понимавших, что с ними происходит. У тех же, которые понимали,
была отнята не только религия, но и сама вера. Они не могли обратиться к разгромленной
и даже подмененной Церкви, пошедшей на сотрудничество с властями, не могли ей
довериться, потому что уже убедились в пропасти, разделяющей эту Церковь
(организацию вполне мирского порядка) от Учения, которое ею было истолковано и
перетолковано в свою пользу.
Нужна была не столько новая вера, сколько ее новые горизонты, ее живое применение
к новым формам жизни и быта. Эту потребность уже эксплуатировал поток чувственной
мистики, оккультизма, тайных (и не тайных) учений Востока, спиритизм, теософия и
антропософия, вербующие своих адептов. Однако у всех этих новых религий, учений и
“откровений” присутствовало либо явно выраженное требование “учительства”, либо
попытка уловить души посредством обещания наделить их “сверхъестественными”
силами, заглянуть в “тайное тайных”, чтобы подчинить их и управлять ими. Так человек
опять оказывался в руках неких посредников между ним и Неведомым, теряя
представление о собственной ценности, собственном пути и предназначении в мире. А
именно это каждому следовало понять и найти самому, чтобы с успехом пройти
испытание подаренной ему земной жизни.
Если христианская, в том числе и православная Церковь учила человека смирению и
выполнению своих обязанностей - перед нею, перед Богом, перед властями и перед
обществом, то уже масонство дополнило ее, указав на необходимость активных действий
в круге этических задач, заговорив об обязанностях человека развивать и
совершенствовать собственную личность. Обращение московских тамплиеров к гнозису
еще более расширило задачи, стоящие перед человеком на протяжении его жизненного
пути: теперь от него требовалось не только упражнения в нравственности, но и
приобретение знаний об окружающем его мире как опытным, так и мистическим
способом.
Все это никак не обогащало его материально (хотя он был даже обязан использовать
благоприобретаемое знание на пользу себе и людям), не наделяло его никакими
сверхъестественными способностями, однако рождало уверенность, что он не стоит на
месте, а двигается в назначенном ему направлении к какой-то далекой, непостижимой, но