Митральезы Белого генерала
Шрифт:
— Кстати, как она?
— А что ей сделается? — отмахнулся компаньон. — Расширяет производство. Я для её мастерской ещё три зингеровские машинки выписал из Америки.
— Кланяйся ей, от нас с Паулиной Андреевной.
— Всенепременно! — шутовски поклонился Дмитрий, но тут же посерьезнел и испытующе взглянул на инженера. — Так что мы решили?
— Ладно, — сдался тот. — Попытка не пытка. Не верю я, что из этого выйдет что-то путное, но почему бы не попробовать.
Договорившись с Путиловым, Будищев распрощался с компаньоном и отправился домой. Вернувшись в Петербург, они с Гесей
Гедвига Генриховна, как и следовало ожидать, имела на этот счет своё мнение, справедливо указывая, что почтенные господа не ходят в свое жилище через двор. Однако если подумать, это не имело никакого значения, поскольку клиентов она теперь принимала не на дому, а в собственной мастерской, весьма удачно расположенной между модным магазином и кондитерской.
Дела у неё в последнее время шли просто прекрасно. Если раньше услугами мадемуазель Берг пользовались в основном купчихи и жены средней руки чиновников, то теперь среди них все чаще встречались светские дамы самых лучших фамилий. Особенно хорошо шли некоторые предметы женского гардероба, скажем так, не предназначенные для всеобщего обозрения. Или попросту говоря, нижнее белье. Трудно сказать, откуда она брала свои идеи, но бюстгальтеры и укороченные дамские панталоны, вкупе с длинными чулками и комбинациями, пользовались немалым успехом. Злые языки даже говорили, что основными клиентками популярной модистки были звезды полусвета, сиречь, высокооплачиваемые куртизанки. Так это или нет, никто доподлинно не знал, а сама она вела дела с большим тактом и даже, я бы сказал, деликатностью.
— Господи, да я же со стыда сгорю! — округлила глаза очередная клиентка, глядя на манекен, во всей красе демонстрирующий новые веяния моды в женском неглиже. — Нет, я решительно не смогу это никому показать.
— Зачем же это кому-то показывать? — улыбнулась Геся. — Разве нельзя одеть это для себя, чтобы просто побаловать?
— Для себя?!
— Конечно! Что за, право же, предрассудок, будто женщины должны наряжаться исключительно для мужчин? Нет, надо радовать прежде всего себя!
— Вы думаете?
— Я знаю! Вы не поверите, как преображается женщина, когда надевает на себя подобный наряд! Да, его никто не видит, но она-то знает, что на ней! Ну, а если найдется достойный мужчина, то отчего же и не показать?
Вы ведь сейчас говорите о муже? — почти простонала дама.
— Исключительно! — с самым честным видом отвечала модистка.
— Феерично, — выдохнула клиентка, подумав про себя: — «Вот уж кто не дождется!»
— Ну, так что, будете брать?
— Что?! Ах, да, конечно, непременно…
— Куда прикажете доставить?
— Нет, что вы, что вы, а вдруг прислуга развернет или… нет-нет, заверните, пожалуйста, я заберу сама.
— Как вам будет угодно!
В это время в мастерскую через черный ход вошел Дмитрий. Обычно эта дверь была закрыта, но у него был свой ключ.
— Здравствуйте, красавицы! — весело поприветствовал он швей,
— Здравствуйте, господин Будищев, — улыбаясь, прощебетали те, не отрываясь от работы.
— Не заездила вас, наша эксплуататорша?
— Грех вам такое говорить! Мы за Гедвигу Генриховну день и ночь Бога молим.
— А за меня?
— И за вас!
— Вот и умницы. А это гостинец вам к чаю!
— Благодарствуйте, Дмитрий Николаевич. Балуете вы нас!
— Что есть, то есть, — со смехом согласился тот и направился в комнату для приема клиентов.
— Какой мужчина, — восхищенно прошептала одна из швей, пышная брюнетка с милыми ямочками на щечках, и мечтательно закатила глазки.
— На чужой пирожок не разевай роток, — поспешила опустить её на землю товарка, — а то враз вылетишь!
— Нешто и помечтать нельзя! — обижено отозвалась та, и с раздражением на лице принялась за работу.
— Привет, милая, — обнял за плечи Гесю Будищев и нежно коснулся губами шеи.
— Господи, как ты меня напугал! — вздрогнула та, но тут же улыбнулась, и подставила ему губы для поцелуя.
Некоторое время они были заняты друг другом, но затем девушка решительно отстранилась, давая понять, что сейчас не время для нежностей. Дмитрий, впрочем, не стал настаивать, а развалился на предназначенном для клиентов диванчике и широко зевнул.
— Что-то я устал!
— Много дел? — сочувственно поинтересовалась модистка.
— Не то слово! Целый день как савраска, туда-сюда…
— Надеюсь, не безрезультатно?
— Ну что ты! Всё очень хорошо.
— Прекрасно. Однако у меня скоро будет посетительница, а посему тебе придется уйти.
— Что опять какая-нибудь титулованная проститутка?
— С какой целью интересуешься?
— Нет! Меня интересуешь только ты, и смотрю я исключительно на тебя.
— Врешь! Но звучит приятно. Однако вынуждена тебя разочаровать, ко мне придет юная барышня заказывать подвенечное платье, а потому тебе нужно уйти, причем, как можно скорее. И через черный ход!
— Фигасе наезды! Я, между прочим, совладелец этой богадельни…
— Это ты путаешь мастерскую с богоугодным заведением, когда приносишь работницам сладости. И не делай вид, что ты тут не при чем!
— Да ладно тебе! Подумаешь, кулек леденцов девчонкам подогнал. Пусть сосать тренируются, в жизни пригодится!
— Опять этот ужасный жаргон! Интересно, а со знатными господами ты тоже так разговариваешь?
— Не-а! На этот случай у меня Барановский есть.
— Вот именно поэтому, я и не хочу, чтобы ты попадался на глаза моим клиенткам. Бог знает, какого вздора ты им можешь наболтать!
— Ладно, бегу. Твоя барышня все равно придет с мамашей или даже кучей родни, чтобы ты ей ненароком какой-нибудь эдакой вещицы для брачной ночи не продала. Так что ничего интересного всё равно не будет.
— Болтун!
— Я тоже тебя люблю!
Громкое название «Гальванические и осветительные приборы» (ГОП) носила небольшая мастерская, совершенно затерявшаяся среди множества заводов и фабрик на Выборгской стороне Санкт-Петербурга. Два десятка постоянных работников, большинство из которых подростки, также совершенно не поражали воображение.