Митроны

Дятлов Юрий Васильевич

Второе поколение элиты, родившееся в 1901–1920 гг., сумевшее получить лишь начальное образование до того, как попало в водоворот мировой войны, вынуждено было заняться ремесленным трудом или попало на низшие уровни государственной и партийной бюрократии. В качестве взрослых студентов люди этого поколения сумели воспользоваться преимущественным правом на получение высшего образования, предоставленным рабочим и коммунистам. Так называемые рабфаки (рабочие факультеты) стали для них мостиками к повышению квалификации. Число студентов высших учебных заведений общего и технического профиля выросло с 160 тыс. в 1927–1928 учебном году до 470 тыс. в 1931–1932 [281] .

281

Fitzpatrick S. Education… P. 188.

Таблица 3.6. Образовательный уровень делегатов партийных съездов
Доля делегатов с образованием (%)	Годы проведения съездов партии
1934	1939	1952	1956
Высшим	10	26	59	56
Незаконченным высшим	—	5	7	9
Средним	31	22	19	12
Начальным (незаконченным средним)	59	46	15	13
Всего	100	100	100	100

Примечание. Все приведённые данные соответствуют высшему уровню образования, полученному каждым делегатом. Данные по делегатам с начальным (незаконченным средним) образованием в материалах XVII съезда (1934 г.) отсутствуют. Соответствующие цифры получены вычитанием из 100% делегатов с другими уровнями образования.

Источники. Материалы XVII съезда… (С. 3–4); Материалы XVIII съезда… (С. 148); Материалы XX съезда… (С. 237); Правда. 1952.9 окт. С. 6.

Мнения исследователей относительно качества советского образования значительно различается. Фицпатрик, Хью и Бейлес поражены определёнными достижениями в этой области. Иные авторы, например, Коржихина, Фигатнер или Даниелс, считают советскую систему среднего и высшего образования поверхностной. Конечно, образовательный процесс был далёк от совершенства. Представители данного поколения элиты в большинстве своём имели неполное среднее или среднее образование, но его качество оставалось низким, оно было получено в спешке и зачастую являлось недостаточным. Школы и вузы пребывали в состоянии организационной неразберихи, многие лучшие преподаватели изгонялись. Способы, которыми достигалось расширение образования, Фицпатрик совершенно справедливо назвала «непродуманными и экстравагантными» [282] . Лорен Грехэм доказывает, что инженеры с узкоспециальным образованием стали главной причиной общих неудач советской системы:

282

Там же. Р. 204.

Студенты инженерных специальностей в Советском Союзе получали узкое и неглубокое образование, которое было бедным интеллектуально, политически тенденциозным, ущербным в социальном и этическом отношении… Большинство ведущих политических фигур последних лет существования Советского Союза обладали именно таким образованием. На своих новых позициях во власти эти плохо информированные технократы были не способны осознать образ жизни своих граждан.

В частности, они бездумно верили в то, что крупнейшие предприятия — лучшая форма организации производства, обладали поразительно малыми знаниями в экономике, не владели методами анализа затрат и получаемой от них выгоды, не говоря уже об отсутствии каких-либо представлений о социологии и человеческой психологии. Именно наличие подобной элиты частично объясняет причины, по которым Советский Союз не сумел стать современной индустриальной державой и распался с поразительной лёгкостью [283] . К уже сказанному можно добавить результаты анализа послевоенной технической интеллигенции, проведённого Кендаллом Бейлесом, который считает, что наиболее образованные люди оставались работать на производстве или занимались научно-преподавательской деятельностью, вместо того чтобы идти в политику [284] . Анализируя социальное происхождение и образовательный уровень новой элиты, историки приходят к разным выводам. В частности, Роберт Даниелс возлагает на неё ответственность за крах коммунизма. Он пишет:

283

Graham L. The Ghost of the Educated Engineer: Technology and theFall of the Soviet Union. — Cambridge 1993. P. xi, 73–74, 102. Грехэм отмечает, что доля членов Политбюро ЦК с высшим техническим образованием выросла с 59 до 89% за время с 1956 по 1986 г.

284

Beiles К. Technology and Society Under Lenin and Stalin: Origins of the Soviet Technical Intellegentsia, 1917–1941. — Princeton, 1978. P. 413–414, 431–441.

Молодые активисты, рекрутированные Сталиным из рядов рабочего класса и крестьянства, были плохо образованными и принесли с собой на все ступени советской бюрократической пирамиды власти худшие образцы политической культуры прежней России… Эта новая сталинская элита по своей природе была глубоко враждебна по отношению к специалистам и интеллектуалам, в которых она нуждалась, чтобы заставить функционировать созданную ею систему. Инстинктивно представители этой элиты стремились прятаться за доктрины марксизма, уповать на контроль и подавлять любые инициативы, угрожающие её собственному статусу.

Напротив, Шейла Фицпатрик восхищается функциональной стороной смены кадров, приведшей к возникновению руководителей нового типа, бывших одновременно и «красными», и «специалистами». Героями нескольких её книг являются выдвиженцы — высоко мотивированные, прилежно работающие и серьёзно относящиеся к образованию [285] . Эти отличия частично можно объяснить неодинаковыми интерпретациями, а, возможно, они возникают вследствие того, что исследователи рассматривают

разные этапы длительной карьеры своих героев.

285

Daniels R.V. The End of the Communist Revolution. — London, 1993. P. 71; Fitzpatrick S. Education… P. 252.

Ещё одной формой образования элиты была система партийных школ, созданная в 1946 г. на пике возрождения партии, которую возглавляли Жданов и А.А. Кузнецов. Постановление ЦК об учреждении этих школ начинается с утверждения, что «подготовка ведущих партийных и государственных кадров поставлена неудовлетворительно». Важнейшим элементом системы подготовки как поздней сталинской элиты, так и новых членов ЦК, избиравшихся в последующие годы, была Высшая партийная школа (ВПШ) в Москве. В неё на трёхлетний курс обучения набирали высших партийных и государственных руководителей республиканского и регионального уровней в возрасте до 40 лет. В ВПШ имелись также девятимесячные высшие курсы переподготовки секретарей и заведующих отделами партийных комитетов республик, областей и важнейших городов, а также государственных чиновников сопоставимого уровня и редакторов важнейших газет [286] . Поступавшие в ВПШ должны были иметь по крайней мере среднее образование. История партии, диалектический и исторический материализм составляли лишь малую часть курса обучения в ВПШ. Кроме них там преподавали советскую и мировую историю, русский язык и литературу, иностранный язык, а также практические навыки работы по будущей специальности [287] . Известно, что в ВПШ обучалась примерно дюжина членов ЦК, избранного в 1952 г., и обучение в ней стало ещё более важным для полномочных членов ЦК, избиравшихся в последующие годы. Наиболее известной из этой дюжины была Екатерина Фурцева, ставшая в хрущёвские времена Министром культуры СССР. Она вошла в состав ЦК в 1951 г. будучи вторым секретарём Московского горкома партии. Фурцева окончила ВПШ в 1948 г. в 36 лет, когда занимала пост второго секретаря Фрунзенского райкома партии Москвы. Она поднялась к вершинам власти из работниц текстильной фабрики через школу ФЗО и работу в комсомоле. Своё первое высшее образование Фурцева получила в Московском институте тонкой химической технологии, куда поступила в возрасте около 30 лет и окончила в 1941 г.

286

Ежегодно в ВПШ принимали 300 человек на трёхлетний курс обучения и 600 человек на высшие курсы переподготовки. Постановление ЦК от 2 августа 1946 г. см. в сборнике: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК, 9-е изд. — М., 1985. С. ?ііі, 39–48. ВПШ действовала под руководством Управления кадров Центрального Комитета, которое с апреля 1946 возглавлял Кузнецов (Жуков Н. Борьба за власть… С. 26). Система партийного образования описана в: Патоличев Н.С. Совестью своей не поступись. — М., 1995. С. 31об. Предшественницей ВПШ является Высшая школа партийных организаторов при ЦК ВКП(б), но она мало повлияла на деятельность новой школы. Более ранняя Высшая партийная школа при ЦК партии была, очевидно, создана в 1939 г., но в 1946 г. её преобразовали в Академию общественных наук. В 1978 г. ВПШ влилась в академию, организованную одновременно с ней для подготовки партийных теоретиков и преподавателей по программе двухгодичного постдипломного образования. ВПШ представляла собой наиболее важную, но не единственную составляющую системы, основанной в 1946 г. Сопоставимые с нею двухгодичные партийные школы, готовившие молодых руководителей, были основаны в ряде провинциальных городов.

287

Схема обучения, предусмотренная первоначальным постановлением, насчитывала 2600 учебных часов. При 46 учебных неделях в год это означало, что в среднем на все дисциплины приходилось по 19 часов в неделю. При этом на курс диалектического и исторического материализма выделялось всего 200 часов против 300 часов на изучение иностранного языка и 300 часов — на основы советской экономики и практические методы руководства секторами экономики.

Сталинцы

Большой террор не привёл к принципиальным изменениям в элите, хотя по своим биографическим данным члены новой сталинской элиты заметно отличались. А.А. Андреева, Н.С. Байбакова и Н.К. Патоличева можно считать характерными представителями трёх основных типов членов ЦК партии эпохи позднего сталинизма. Если Андреев представляет собой пример члена ЦК, выжившего во время Большого террора, то двух других можно считать людьми нового типа. Байбаков являл собой пример технократа, а Патоличев — разностороннего партийного функционера.

Карьера Андрея Андреева, начиная со времён деревенского детства и в ходе различных чисток партии, уже была прослежена в главах 1 и 2. Он избирался в состав ЦК в 1939 и 1952 г., и его почитали как ветерана-сталинца, хотя во время съезда 1939 г. ему было всего 43 года. Андреев принадлежал к группе руководителей, входившей в ближайшее окружение Сталина. Насчитывалось очень немного людей, которым Сталин звонил по телефону лично, не прибегая к услугам секретарей, и Андреев был одним из них. Он был секретарём ЦК с 1935 по 1946 г., а с 1939 г. одновременно с ним секретарями ЦК являлись Сталин, Маленков и Жданов. С 1943 по 1946 г. Андреев исполнял обязанности Наркома земледелия, а с 1946 по 1953 г. — работал заместителем Председателя Совета министров СССР, где главной сферой его ответственности, по-видимому, было сельское хозяйство. Андреев также являлся членом Политбюро (в 1932–1952 гг.) и членом Оргбюро (в 1939–1946 гг.) ЦК и председателем Комитета партийного контроля [288] . Занимаемый им пост Председателя Совета Союза Верховного Совета СССР был во многом формальным, но служил подтверждением его высокого престижа.

288

По сведениям из авторитетных источников, ставших недавно известными, именно Андреев был Председателем Комитета партийного контроля, а Шкирятов — его заместителем (см.: Состав руководящих органов Центрального комитета КПСС — Политбюро (Президиума), Оргбюро, Секретариата ЦК (1919–1990 гг.) // Известия ЦК КПСС. 1990. № 7. С. 83, 133). Вместе с тем, именно Шкирятов занимался делом Вознесенского (см.: О так называемом ленинградском деле // Известия ЦК КПСС. 1989. № 2. С. 130).