Митроны

Дятлов Юрий Васильевич

Однако в конце 1930-х гг. Андреев выбыл из числа ближайших сподвижников Сталина. Его не включили в состав Государственного комитета обороны, действовавшего во время войны 1941–1945 гг. Позиции Андреева оставались слабыми и после окончания войны, а к концу жизни Сталина он попал в настоящую опалу. В марте 1946 г. он не был переизбран в состав Оргбюро ЦК партии. Хотя в июне 1946 г. Андреева избрали в Бюро Совета министров, но он не возглавил ни одно из восьми функциональных бюро, созданных позднее в том же году. Сельскохозяйственным направлением теперь руководил Маленков, а Андреева, возможно, обвинили во всех бедах этого сектора экономики, и на него была возложена ответственность за неурожай и голод 1946 г. [289] Очевидно, Андреев продолжал нести некоторую ответственность в Совете министров за сельское хозяйство, поскольку Хрущёв, бывший тогда секретарём ЦК, отвечавшим за этот сектор, публично, в оскорбительном тоне критиковал его за незнание особенностей крестьянского труда. В то же время Хрущёв в своём секретном докладе XX съезду обвинял Сталина в том, что тот отстранил Андреева от работы в Политбюро. (По словам Хрущёва, отстранение своих старых товарищей было одним из наиболее разнузданных проявлений самодурства Сталина [290] .) Вероятно на положении Андреева сказался и тот факт, что он был женат на еврейке (Доре Хазан), поскольку в то время Сталин развязал антисемитскую кампанию [291] . Но, вполне вероятно, падение Андреева объясняется и более прозаическими причинами, например его прогрессировавшей глухотой. К концу войны Андреев обнаружил, что ему стало трудно

участвовать в обсуждении вопросов, поднимаемых на совещаниях руководства страны, чему способствовала привычка Сталина говорить на совещаниях негромко, расхаживая при этом по залу. Калинин писал для Андреева записки, поясняющие сказанное вождём, но всесоюзный староста умер в 1946 г. А Берия, напротив, отпускал злые шутки в адрес глохнувшего Андреева [292] . Так или иначе, но Андреев не был включён в расширенный состав Президиума (Политбюро) ЦК, избранный в октябре 1952 г.

289

Жуков Н. Борьба за власть… С. 29.

290

Хрущёв Н.С. О культе личности. С. 163–164. Несомненно, что Сталин на октябрьском (1952 г.) пленуме ЦК заявил, что Андреев далее не пригоден к активной работе (Симонов К.М. Глазами человека моего поколения. С. 215).

291

Rappoport L. Stalin’s War Against the Jews // The Doctor’s Plot and the Soviet Solution. — N. Y., 1990. P. 208.

292

Успенский В.Д. Школы будущего. Повесть об Андрее Андрееве. — М., 198. С. 176. Малышев на пленуме ЦК (1953 г.) говорил о шуточках, которые Берия отпускал в адрес Андреева по поводу его глухоты (см.: Стенографический отчёт о Пленуме ЦК КПСС 2–7 июля 1953 г. // Известия ЦК КПСС. 1991. № 2. С. 205).

Когда в 1953 г. был утверждён состав первого после смерти Сталина Совета министров под председательством Маленкова, Андреев уже не являлся заместителем председателя. У него остался единственный пост — члена Президиума Верховного Совета, хотя в 1956 г. он был вновь избран в состав ЦК. Его лебединой песней стало выступление на июльском 1953 г. пленуме ЦК. Он оставался достаточно значительной фигурой, чтобы попасть в число 24 выступавших на пленуме, но его критика в адрес Берии свелась к обвинению того в недостаточно последовательном сталинизме [293] . Хотя в то время Андрееву исполнилось всего 57 лет, и ему ещё предстояло прожить 18 лет, его карьера фактически закончилась. Если некоторым представителям старой гвардии, например Молотову или Ворошилову, удалось временно усилить свои позиции во власти после смерти Сталина, то Андрееву этого было не суждено. Он стал политической обузой. У него имелись противоречия с новой восходящей звездой — Хрущёвым по вопросам сельского хозяйства. Возможно также, что он оказался слишком несгибаемым сталинистом. Сыграло свою роль и плохое здоровье. Помимо уже упомянутой глухоты, у него возникли серьёзные проблемы с сердцем [294] . Бывший носильщик в гостинице наряду с другими лидерами первого поколения, выжившими во времена Большого террора, окончательно выпал из активной политической жизни.

293

Текст «замечательного» выступления Андреева на июльском (1953 г.) пленуме ЦК партии см в: Дело Берии // Известия ЦК КПСС. 1991. № 2. С. 182–186.

294

По словам дочери, Андреев страдал аневризмой аорты и перенёс инфаркт (см.: Андреев А.А. Воспоминания, письма. — М., 1985. С. 314).

Если в 1950-х гг. Андреев был представителем сходящего с политической арены первого поколения элиты, человеком вчерашнего дня, то Николай Семёнович Патоличев и Николай Константинович Байбаков представляли собой людей сегодняшнего и завтрашнего дней. Первый был избран в состав ЦК в 1939 г., а второй — в 1952 г. Оба представляют собой фигуры, относительно которых доступны подробные биографические сведения и информация о карьере [295] . Н.С. Патоличеву предстояла долгая и разнообразная политическая карьера. За свою жизнь он побывал на различных высоких партийных и государственных должностях, но когда в 1939 г. его впервые избрали в ЦК, был первым секретарём Ярославского обкома партии, руководил важным промышленным регионом страны. В период между 1938 и 1950 г. Патоличев неоднократно перемещался из центрального партийного аппарата в региональные комитеты и обратно, побывав за это время первым секретарём Ярославского, Челябинского и Ростовского обкомов партии. В 1950–1956 гг. он работал первым секретарём ЦК компартии Белоруссии. Н.К. Байбаков являлся скорее техническим специалистом, и его ввели в состав ЦК в соответствии с занимаемой им должностью министра нефтяной промышленности. Хотя это произошло только в 1952 г., он работал на этой должности, дающей право быть членом ЦК партии, с 1944 г. и занимал её вплоть до 1955 г. Они оба достигли высоких постов, едва перевалив за тридцать, и ушли на пенсию в глубокой старости. Оба работали на высоких государственных должностях при Хрущёве и Брежневе. Патоличев был Министром внешней торговли (в 1968–1985 гг.), а Байбаков возглавлял Госплан СССР (в 1957–1958 и 1965–1985 гг.).

295

Они оба, что необычно, оставили мемуары. См.: Патоличев Н.С. Испытание на зрелость. — М., 1977; Патоличев Н.С. Совестью своей не поступись. — М., 1995; Байбаков Н.К. Дело жизни. — М., 1984; Байбаков Н.К. Сорок лет в правительстве. — М., 1993; Байбаков Н.К. От Сталина до Ельцина. — М., 1998. Байбаков также дал интервью для Проекта по изучению советской элиты (SEP).

Патоличев и Байбаков принадлежали ко второму поколению руководителей страны, и их происхождение можно считать типичным для той части элиты, которую они представляли, но совершенно отличным от тех, кто пришёл во власть до них. Оба достигли взрослого возраста уже при Советской власти и вышли из простонародной среды. И Патоличеву, и Байбакову исполнилось 13 лет в 1921 г., когда закончилась гражданская война. Отец Патоличева был кавалерийским унтер-офицером в императорской армии, но происходил из крестьянской семьи, жившей в деревне в 75 км от Нижнего Новгорода. Родители Патоличева умерли во время гражданской войны. Его отец погиб, служа в Красной кавалерии, а мать скончалась от тифа. До 16 лет Патоличев прожил в деревне у родственников, где получил начальное образование. В конце 1924 г., после нескольких лет работы в деревне, ему, так же как его братьям и сёстрам, удалось устроиться работать на близлежащем химическом заводе им. Свердлова в Растяпино (с 1929 г. — г. Дзержинск). Родители Байбакова были в числе тех, кому во времена царизма пришлось искать работу вдали от родного дома. Они переехали из Белоруссии в Азербайджан, на Бакинские нефтяные промыслы — один из наиболее быстро развивающихся экономических регионов Российской империи. Семья устроилась там неплохо, и Николай Байбаков, родившийся в 1911 г., всегда считал Азербайджан своей родиной. Его отец работал кузнецом на одном из предприятий, принадлежавших Нобелю. Подобно семьям всех нефтяников, Байбаковы были довольно обеспеченными людьми, но всё же вместе с семью подрастающими детьми были вынуждены ютиться в двухкомнатной квартире.

^{3.1. Николай Патоличев (репродукция с портрета, написанного в 1970 г. Новости)}

Возможно потому, что его семья жила на окраине большого города, перед Байбаковым открылся простой и прямой путь к получению образования. В 1932 г. в возрасте 21 года он окончил Азербайджанский нефтяной институт в Баку, откуда его сразу направили работать на нефтяные промыслы

в качестве инженера. В отличие от него, Патоличев был типичным продуктом массовой компании по ликвидации безграмотности, проходившей в рамках культурной революции. Работая аппаратчиком на химическом заводе, он в середине 1920-х гг. поступил в заводскую вечернюю школу рабочей молодёжи (школу ФЗУ). Свой первый значительный скачок в карьере он совершил в конце 1931 г., поступив во Второй Московский химико-технологический институт, из которого затем перешёл в Военную академию химических войск. Своим зачислением в академию он был обязан прежде всего природным способностям, но свою роль в этом сыграли и иные факторы. Его отец погиб на фронте во время советско-польской войны, будучи командиром бригады в самом знаменитом соединении Красной армии — в Будённовской Первой конной армии. Его старший брат тоже являлся героем гражданской войны, а впоследствии служил в органах госбезопасности. Сам Николай Патоличев был политически активным человеком. Он вступил в партию, когда ему было всего 20 лет (1928), и был активным комсомольским лидером, работая секретарём заводского комитета комсомола завода им. Свердлова, а затем и секретарём Дзержинского райкома комсомола Нижегородской области. В 1930 г. его направили в качестве агитатора на Урал, где он принял участие в компании по коллективизации.

Решающим периодом в жизни обоих стал конец 1930-х гг. Если верить мемуарам Патоличева, он привлёк к себе внимание Секретариата ЦК партии в чрезвычайных обстоятельствах. После прохождения курса обучения в Военной академии химических войск, где он опять возглавлял комсомольскую организацию, Патоличев был направлен в штаб Московской пролетарской дивизии Красной армии. Когда в начале 1938 г. командир дивизии попал под подозрение, Патоличев лично обратился с апелляцией напрямую в ЦК партии. Он произвёл там настолько хорошее впечатление, что был приглашён самим Андреем Андреевым, тогдашним секретарём ЦК по кадрам, на работу в аппарат ЦК в качестве инструктора. (Патоличев всегда отзывался об Андрееве с большим уважением и признательностью.) После столь неожиданного выдвижения, которое Патоличев сам называл «громом среди ясного неба», его направили парторгом ЦК на Ярославский резинотехнический комбинат. Это предприятие, расположенное на северо-западе от Москвы, являлось одним из флагманов сталинской индустриализации и основным производителем автомобильных шин в стране. Руководство комбината было уничтожено в ходе Большого террора. Под руководством Патоличева, которому тогда было всего 30 лет, комбинату удалось быстро нарастить объёмы производства, за что предприятие и сам Патоличев были удостоены орденов Ленина. Это был первый из восьми полученных им орденов того же достоинства. После пятимесячного штурма его назначили первым секретарём Ярославского обкома партии. Столь космический взлёт не стал прямым следствием Большого террора, поскольку его предшественник Шахурин был переведён на аналогичную должность в Горьковский обком партии. Надо отметить, что Шахурина назначили первым секретарём Ярославского обкома только в конце апреля 1938 г., когда ему было всего 34 года [296] . В назначении Патоличева Большой террор не сыграл значительной роли. Ярославская область была образована в конце 1930-х гг. путём отделения северной части Ивановской области. Первым секретарём Ивановского обкома партии с 1932 по 1937 г. работал старый большевик и член ЦК И.П. Носов, появившийся на свет 20 годами ранее Патоличева. Носов был арестован в августе 1937 г. и в том же году расстрелян. Шахурин, а потом Патоличев стали его преемниками. К счастью для Патоличева предприятия и колхозы Ярославской области успешно выполняли напряжённые планы, установленные в преддверии войны, и на XVIII партийной конференции, проходившей в феврале 1941 г., он стал одним из четырёх человек, переведённых из кандидатов в полномочные члены ЦК.

296

См.: Шахурин А.И. Крылья победы. — М., 1990.

Взлёт Байбакова оказался не менее впечатляющим. Он решил пойти на службу в армию в 1935–1937 гг. в том числе и для того, чтобы избежать репрессий, которым подвергались инженеры, работавшие на нефтепромыслах. После возвращения с Дальнего Востока, на волне Большого террора он стал быстро продвигаться по службе и был назначен руководителем треста «Лениннефть». Как и Патоличев в Ярославле, Байбаков добился перевыполнения производственных заданий, чем привлёк к себе внимание первого секретаря ЦК компартии Азербайджана Багирова и железного наркома тяжёлой промышленности Кагановича. В конце 1938 г. Каганович приказал Байбакову, которому тогда было всего 27 лет, возглавить четыре нефтедобывающих треста так называемого Второго Баку, нефтяных промыслов, расположенных между Волгой и Уралом. Каганович, ставший наркомом топливной промышленности, перевёл Управление, возглавляемое Байбаковым, из Куйбышева (Самары) в Москву, где тот в феврале 1940 г. стал заместителем, а с июля 1940 г. — первым заместителем Наркома топливной промышленности. Что бы он ни писал о своих новых назначениях, Байбаков всегда был скорее техническим специалистом, нежели партийным деятелем. Хотя в студенческие годы он являлся секретарём факультетского бюро комсомола, но только в 1939 г., после достигнутых успехов в качестве руководителя производства, он был принят в ряды партии. Поэтому в 1939 г. Байбаков не был даже делегатом XVIII съезда.

То были времена непрерывной, ответственной работы, оставляющей мало времени для личной жизни. Байбаков повстречался со своей будущей женой, Клавдией Андреевной, когда она принесла ему какой-то документ на подпись. Она окончила инженерно-экономический институт и работала помощницей заместителя наркома строительства. Девушка Байбакову приглянулась, и он немедленно пригласил её в кино. После нескольких свиданий он сделал ей предложение за ужином в ресторане гостиницы «Метрополь», дав на размышление не более получаса. Их брак был зарегистрирован на следующий день, но Байбаков ухитрился опоздать в ЗАГС на регистрацию, поскольку задержался на совещании у Кагановича. Этот брак, свершившийся в темпе сталинских пятилеток, продлился 43 года [297] .

297

Более полное изложение этой забавной истории см. в: Байбаков Н.К. От Сталина до Ельцина. С. 51–55.

Большой террор сыграл важную роль в быстром продвижении по службе этих продуктов культурной революции, но не меньшее значение имело и нацистское нашествие. И Патоличев, и Байбаков занимали во время войны важнейшие должности. В конце декабря 1941 г. Патоличев был переведён из Ярославля в ещё более важный промышленный регион — в Челябинскую область. До эвакуации Челябинск считался второстепенным городом, но после перемещения на Урал эвакуированных с Запада предприятий превратился в важнейший промышленный центр. Став первым секретарём Челябинского обкома, Патоличев, отвечавший за выпуск значительной доли военной продукции для Красной армии — стали, двигателей, самолётов, танков и автомобилей — превратился в очень значимую фигуру в среде партийных руководителей. Всё это происходило, когда он был в достаточном молодом возрасте. В июне 1945 г., когда он оказался среди приглашённых наблюдать Парад Победы на Красной площади в Москве, ему исполнилось всего 36 лет. Маршал Жуков удостоил Патоличева нескольких фраз в своих мемуарах: «Николай Семёнович был человеком огромной энергии, великих организаторских талантов. Его упорство в выполнении задач, поставленных партией, часто отмечалось правительством, а Сталин нередко ставил его в пример другим» [298] .

298

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. — М. 1990. Т. 2. С. 48.

Тем временем Байбаков работал заместителем наркома нефтяной промышленности под началом И.К. Седина, который являлся таким же партийным чиновником, как Патоличев. Его производственный опыт был связан с текстильной промышленностью. После Большого террора он стал одним из самых молодых первых секретарей обкомов партии сначала в Тамбове, а потом в Иваново, и слабо разбирался в нефтяной промышленности. Байбаков отзывался о Седине как о ставленнике Маленкова и был о нём невысокого мнения [299] . Только в ноябре 1944 г. Байбакова назначили на должность наркома.

299

И.К. Седин (1906–1972 гг.) был типичным примером выдвиженцев 1938 г., выпавших из обоймы после войны. Невзирая на занимаемые им должности во время войны и послевоенный пост наркома (министра) текстильной промышленности (1945–1948 гг.), в 1952 г. он не был переизбран в состав ЦК партии.