Младший брат
Шрифт:
В помещение, которое, по всему, приходилось и кабинетом начальника и приемной одновременно, набилось немало народу. Сам начальник, товарищ Багрянский, его помощники – трое мужчин – и граждане «просители»: у всех в руках были листочки, кто-то писал сам, остальные – их было большинство – ждали своей очереди у стола, за которым сидел помощник, заполняя заявление под диктовку молодой женщины.
Кузнецов негромко поздоровался и подошел к столу Багрянского. Тот, тоже, что-то строчил на бумаге, поднял глаза на Василия
–А-а, это какой колхоз?
–Подсобное хозяйство номер шесть при колхозе имени Свердлова.
–Сейчас, я вам выдам список и распоряжение.
Он стал рыться в бумагах, выискивая нужную, попутно приказав двум сотрудникам, отправиться на вокзал, а Кузнецов стал ждать, разглядывая посетителей. То, что это были не местные, было видно по одежде и манере говорить. «Эвакуированные, – подумал Кузнецов, – откуда, интересно?»
–Из Пскова я, – ответила женщина на вопрос помощника и на мысли Василия Петровича.
Наконец, посетители ушли и помощник, собрав в стопку заявления и прочие справки, положил их перед Багрянским.
–Шарипов, ты, давай, заполни справку за сегодняшний день.
Багрянский протянул ему листок с напечатанным текстом.
–Вот данные, прибыло, значит, две тысячи тридцать три, из них мужчин – триста девяносто два, женщин – девятьсот девяносто три, детей шестьсот сорок четыре, трудоспособных – тысяча четыреста шестьдесят девять. Пиши, давай, я продиктую. Вы, подождёте немного? – опомнился Багрянский, взглянув виновато на Василия Петровича.
–Конечно, товарищи, я понимаю.
–Так. Далее, из Москвы-сто восемьдесят два, из Ленинграда-шестьдесят, из прифронтовой полосы-тысяча семьсот тридцать восемь, из других мест-пятьдесят три. Без документов-сорок семь. Так, находится на пункте-тысяча сто пятьдесят пять. А, и это, из других мест лучше расписать подробно: сколько из Минска, Одессы, Житомира, Витебска, Полоцка. Хорошо? И не забудь, напиши число и год: пятнадцатое октября тысяча девятьсот сорок первого года. Пока заполняй, потом на обороте, для себя уже, напиши кого куда распределили.
Он взял листок бумаги, лежащий сверху. Заявление от гражданки Прукишиной.
–Так, прошу принять меня на работу в должности медсестры, – скороговоркой читал Багрянский- в сороковом году окончила в Пскове медтехникум…После окончания…на работу в Центральные ясли номер четыре, где и работала до эвакуации.
Багрянский взял ручку и не раздумывая, прямо поверх «шапочки» заявления – бумагу нужно экономить – написал: зачислить медсестрой с … Написал число и расписался.
–Заполнил, товарищ Багрянский.
–Теперь, на обороте пиши, направлены, значит, Сталинский район, семей пятьдесят восемь, сто двадцать восемь человек, Ленинский район-сорок одна семья, сто восемнадцать человек, Кировский-пять семей, девять человек и две семьи
–А тех, куда? – осторожно спросил Шарипов, выжидающе посмотрев на начальника.
Багрянский, прекрасно понимая, о ком речь, отвел глаза и обронил.
–Их…никуда.
–Так и писать, никуда???
–Так и пиши, никуда – четыре семьи, двенадцать человек.
Василий Петрович медленно поднял голову и уточнил:
–В никуда, это. ведь, на погибель, верно?
–Что вы от меня хотите, товарищи? Война идёт, мать вашу…А вы думаете, эти выживут, которых мы по колхозам распределили? Вот, товарищ э-э-э, Кузнецов, – кивнул он, услышав подсказку. – нашел я список семей. Обеспечьте их всем необходимым.
Он вгляделся в написанный текст, сделал прочерк и избегая взгляда пожилого председателя, напряженным голосом добавил.
–Рогулину я вычеркиваю, совсем забыл. Жена врага народа с сыном. Её муж – инженер завода – арестован. Все данные по делу, на обороте.
Василий Петрович взял два листка в руки и тяжело вздохнул.
–Да мне и остальные не нужны. Мне своих людей кормить нечем, Вы же без ножа меня режете.
–Это что за антисоветские разговоры? Ты указ ЦК компартии читал? От себя добавлю, на следующий год эвакуированных будет больше.
Василий Петрович направился к выходу и вдруг остановился.
–Товарищ Багрянский, а эту бабу с дитем, тоже в никуда?
–Пока да, если не будет распоряжения отправить её в АЛЖИР. Но это уже не моя забота. Иди, отец, иди.
Кузнецов вышел из одноэтажного здания, в котором располагался эвакуационный пункт и сразу увидел четыре подводы, на которых сидели эвакуированные. В основном, женщины разных возрастов и дети. По списку проверять не стал. Как оказалось, напрасно он этого не сделал. Лишь оказавшись у себя в правлении и занявшись распределением прибывших понял, что привез в хозяйство лишнюю семью.
–Рогулина? – строго спросил он, глядя на молодую женщину, испуганно прижимающую к себе мальчика лет шести-семи.
Она кивнула медленно, с достоинством, даже попыталась улыбнуться, но страх, дикий страх плескался в ее красивых, голубых глазах.
–Как зовут?
–Наталья Остаповна, – пролепетала она еле слышно.
–Так. Наталья Остаповна, прибыла с эшелоном, который привёз шахтёров Донбасса, так? Так. А должна была приехать с заводом Пархоменко. Как так получилось?
–Я уже объясняла товарищу Багрянскому, я поехала к родителям в Донецк. Оттуда уехать не смогла. И когда поехала на вокзал, узнала, что оттуда в Казахстан отправляется состав. А когда мне сказали, что состав идет в город Караганда, я обрадовалась. Ведь именно туда и должны были отправить рабочих завода. Я с сыном и забралась в один из вагонов. Рассчитывала по приезде найти мужа, он инженер завода Пархоменко.