Мода на невинность
Шрифт:
– Воспитала на свою голову гуманистов! – с сарказмом заявила тетя, когда оказалась дома. – Могли бы и побить немножко этого ирода. Чего он сюда приехал! Но ничего... один только неверный шаг с его стороны...
И она злорадно потерла руки. Но я ее оптимизма не разделяла. Я знала, что ничего такого Вадим Петрович не сделает, потому что больше всего на свете он хочет видеть меня. Старый хитрый лис. Дьявольски хитрый...
А тем временем лето было в разгаре – установилась на удивление тихая, теплая погода, настоящий подарок для метеопатов. Порывы майских пронзительных холодов давно закончились, а до июльской изнуряющей жары еще далеко.
Вадим Петрович где-то
Вскоре после того знаменательного показа мод она зашла ко мне и позвала с собой.
– Днем у меня дела в редакции, а сейчас пойдем прогуляемся немного.
– Идем, – легко согласилась я. Одна бы я точно не решилась выйти из дома, а с ней я ничего не боялась.
Клавдия Степановна Молодцова мыла полы в коридоре. Она с любопытством взглянула на меня и елейным голоском спросила, вполне ли я осознаю, что делаю, и не лучше ли дождаться тетушки, ибо тот человек может появиться в любой момент... В маленьком городке ничего невозможно скрыть, а уж ближайшие соседи знали теперь мою историю во всех подробностях.
– Вот вы моете полы, и мойте себе дальше, – ледяным голосом прервала ее Инесса. – Она сама способна за себя постоять. Лучше бы за Аким Денисычем следили...
Молодцова побледнела от ненависти и ничего не ответила.
На крыльце сидел Филипыч и читал газету.
– Добрый день, девочки... Оленька, а ваши фиалки у меня завяли.
– Черт, как они мне надоели, – с досадой сказала моя спутница, когда мы отошли от дома. – Душевные инвалиды. Да не оглядывайся ты по сторонам, его здесь нет!..
– Чего ты на Молодцову накинулась, она и так несчастная...
– В первую очередь она делает несчастными других. Старая сплетница.
Я вдруг подумала, что Молодцова в свое время небось попортила немало крови Инессе, когда появились на свет Борис и Глеб.
– Ты... – нерешительно начала я.
– Нет, это ты прости меня! – Она засмеялась и стала прежней Инессой, бесшабашной и легкомысленной. – Эти люди способны кого угодно довести... постарайся не быть такой.
– Обещаю. – Я хотела броситься ей на шею, но какая-то глупая стеснительность на меня вдруг напала. Я ее обожала...
В центре Тишинска мы зашли в небольшое кафе и выпили по чашечке кофе. Здесь было много людей, и мне уже надоело оборачиваться.
Мы поболтали с Инессой о том о сем, потом она предложила отправиться с ней в редакцию.
– Посмотришь, что я еще умею делать, не только одежду показывать...
Это было прекрасное предложение, но я вдруг отказалась. Мне так хотелось быть сильной, так не хотелось, чтобы и меня Инесса считала «душевным инвалидом», что я сразу придумала себе дело.
– Пойду в библиотеку, – сказала я. – Марк обещал сегодня новые поступления.
– А не боишься одна? – хитро прищурилась она на меня.
– Нет, что ты!
Она ушла.
На соседней улице за мной увязался Костя, но первый раз я не почувствовала раздражения от его навязчивого преследования, он показался мне почти другом, хотя и не решался подойти ближе.
В библиотеке я взяла Рембо и Вийона – это тоже в своем роде было протестом (никакой русской страдательной лирики, никакой достоевщины!), и демонстративно уселась в скверике напротив. Было тихо и тепло, гудели шмели над клумбой, и сладко пахло цветочной пыльцой... В кустах стоял Костя и сосредоточенно крутил фигуру из проволоки.
Я
– Оленька! – кто-то тихо произнес рядом со мной. Я открыла глаза и забыла, о чем только что мечтала.
Рядом стоял Вадим Петрович. Я снова закрыла глаза, а потом открыла.
– Я присяду, ладно? – Он осторожно опустился на противоположный край скамейки. – Оленька...
Странно, чего я так испугалась – в маленьком городке найти человека легко. Ведь он и приехал сюда именно для того, чтобы найти меня. Но о чем мне с ним говорить? Я еще не придумала тех слов, которые должны поразить его в самое сердце, которые должны убить его...
– Как вы нашли меня? – холодно спросила я.
– Просто шел сейчас по дороге и вдруг увидел... Ах, какой замечательный, тихий город, и столько цветов...
Меня сразу затошнило.
– Нет, я не о том, – преодолевая приступ дурноты, с отвращением произнесла я. – Как вы вообще меня нашли?
– У меня был адрес твоей тети, помнится, еще твоя мама...
– Господи! – Я закрыла лицо руками. Нет, говорить с ним было выше моих сил!
– ...я несколько раз тебе звонил – там, в Москве, но никто не подходил, потом караулил возле дома... соседи сказали, что ты в больнице. Туда меня не пустили. Туда вообще никого не пускали!
– Да, это одно из условий лечения, – пробормотала я.
– ...а потом ты снова куда-то исчезла. Я ходил к доктору – бородатому такому, дикого вида...
«Ян Яныч», – догадалась я.
– ...он тебя лечил, но он ничего не сказал мне, и тогда я решил, что ты, возможно, уехала к тетке.
– Вам не приходило в голову, – дрожащим голосом произнесла я, – что я, Вадим Петрович, совсем вам не рада?
– Приходило, – ответил он и потупился. Когда он не смотрел на меня, я позволяла себе глядеть на него – тогда, в Доме мод, я толком не успела рассмотреть своего врага. Изменился ли он? Теперь я видела, что он ничуть не изменился. Странно, а я хотела, чтобы он побыстрее состарился и умер... Сколько ему сейчас? Лет тридцать восемь, сорок – он был моложе моей бедной мамы... «Нет, все-таки тридцать восемь», – с огорчением вспомнила я.